Marat Ne Demek

kaynağı değiştir]

Arapça adlar ayrı şekillerde de Kazakçaya geçmiş olabilir. Çünkü aynı ad farklı şekillerde söylenmiş ve kişi adı olmuştur. Kazaklarda Muhammed adı şu formatlarda görülmektedir:

• Mahambet
• Mahmed
• Mahmud
• Muhamed
• Muhamet
• Muhammad
• Mambet

Ortak Arapça adlar Kazak telaffuzları ile de olabilmektedir:

• Ayşa
• Alim — Galim (Ғалым), Alim (Әлім)
• Alfa — Alfiya
• Анвар — Anuvar (Әнуар)
• Bahit — Bahıt
• Davlet — Дәулет
• Kadir — Kadır: Eski Türk hükümdarı Kadır hanı ifade ederken aynı zamanda Arapçadaki kadir kelimesini de ifade eder.
• Kali
• Касим — Kasım (Қасым)
• Sabir — Sabır : Hem Arapça sabır kelimesini işaret eder hem de Eski Türk boyu Sabirleri ifade eder.
• Sabit
• Fatima — Фатима
• Hasan
• Vayis
• İdrs — Idrıs

Bazı adlarda Türk, İran, Arap dil birlikteliğini gösteren adlar görülebilmektedir. Mesela: Gülzada (Гульзада) (Türkçe gül + İranca (Farsça)zada).

Uzun olan Arapça adlar kısaltılır ve yeni bir görünüm kazanır. Mesela: Abdrahim — Abiş, Gülbahram (Гулбахрам) — Kulyaş (Куляш), Saduvakas (Сәдуақас) — Saken (Сакен). Ayrıca Arapça ile Doğuda yaygın adlar da kullanılır. Asel (bal gibi tatlı, doğunun tatlısı)

Sovyet devrinden kalan Rusça ad modası[değiştir .
О. Т. Молчанова по поводу реки Сары-Кбл-JoK (букв.: Сары-Кол -
«нет, не существует, не имеется») в примечании к своей статье отмечает:
«Взаимодействие между объектами здесь таково: река Сары-Кбл-JoK те­
чет по логу с таким же названием, река пересыхающая, лог Сары-Кбл-JoK
ведет к пересыхающему озеру желтоватого цвета Сары-Кол» [Молчанова,
1986, с. 201, пр. 23]. В этом, казалось бы, абсурдном по смыслу гидро­
ниме (сары - «желтое», кол - «озеро», joK — «нет»), где в наименовании
реки используется целое предложение, отрицающее существование озера,
явно просматривается значение «сары» как направление к пересыхающе­
му, то есть практически уже не существующему, озеру. Из контекста ло­
гично заключить, что значение Сары-Кбл-JoK - «направление к несуще­
ствующему (пересыхающему) озеру», притом неважно, в какую сторону
по отношению к сторонам света течет река. Это один из редких примеров
того, что прилагательное с «цветовым» определением ясно указывает на
не цветовое значение. Этот случай подтверждает вывод о том, что цвето­
вая геосимволика у тюрков, выйдя из активного употребления, была за­
менена линейно-пространственной ориентацией [Кононов, 19786, с. 160],
когда она продолжала функционировать в качестве терминов, но уже была
скрыта цветовой характеристикой (ак, кара, кок, сары).
Сары-Меес - южная сторона; Сары-Сас —не «желтое болото» (обыч­
но болота бывают зелеными), а сторона болота (болотистая сторона);
Сары-Сору - не «желтая трясина», а сторона трясины, что содержит, как и
в предыдущем случае, предупредительную информацию.
Сары-Таш (mac) - не «желтый камень», «сопка», а лиственничная сто­
рона (ср.: Jyc-Тыт)', Сары-Чет - не «желтый бор», не «тайга, покрытая ке­
драчом», а сторона тайги; Сары-Чиби - не «желтая ель», а еловая сторона.
В «Топонимическом словаре Горного Алтая» не встречаются географи­
ческие наименования с апеллятивом «терс» (mepic), однако в Южной Сибири
он присутствует в названии трех притоков реки Томь (Терексу, Казыр, Бельсу).
Общее название этих рек - Терс - обусловлено их западным течением. Тесная
взаимосвязь терминов с «задним» азимутом со стороной света позволяет ясно
проследить на казахском материале, как один и тот же апеллятив «терс», в
зависимости от базовой ориентации при определении сторон света, является
 Запад/север еуцлтайской топонимии 45
указателем запада или севера. Этот принцип прослежен нами на формантах
«кайту» и «кайыр». Ара как термин, вошедший в обиход под влиянием монго­
лов, в алтайском языке однозначно является указателем севера.
Река Балатерсаккан (Карагандинская, Костанайская области) течет
на север и впадает в реку Терсаккан. Здесь: бала - «ребенок», mepic - «се­
вер», ащан - «текущий»; то есть Балатерсаккан - «приток (бала), теку­
щий на север». Обе реки текут на север, поэтому время происхождения их
названий - послемонгольский период.
Бала в гидронимических образованиях может составить наименова­
ние и самостоятельно, например, колодец Бала (Карагандинская область). В
составе же сложных образований гидронимов бала имеет значение не столь­
ко «малый, маленький», сколько «приток», который, естественно, меньше
основной реки. Так, реки Балажезды, Балакундызды, Баласарыозек (Кара­
гандинская область), Балакалжыр (Восточно-Казахстанская область), Бала-
балдарбек (Южно-Казахстанская область) несут свои воды в более крупные
реки Жезды, Кундызды, Сарыозек, Калжыр, Балдарбек. Значение «бала» как
притока можно рассматривать и в тех случаях, когда в их названиях не со­
держится наименование «материнской», принимающей, реки. Таков правый
приток алтайской реки Чуй -Балакан («маленькая речка») или река Балакэн
(Азербайджан), впадающая в реку Алазон, где в слове «бала» содержится
понятие притока. Таким образом, бала в гидронимах обретает смысл прито­
ка, где соподчиненность «ребенок - мать» переносится на географическую
номенклатуру «приток - принимающая река».
В Актюбинской области небольшая река Терсаккан, текущая на се­
вер (здесь: mepic - «север»), впадает в реку Сагыз. Другая небольшая река
Терскенеспе течет на юге Карагандинской области и теряется в песках. В
летнее время она пересыхает, направление ее течения - западное. Река
Терскенеспе в «Словаре географических названий Казахстана» рассматри­
вается как составное слово (терскен + еспе) и обосновывается как место
(река), где «растет трава терскен» [ҢГАС, 1990, 255-6.]. Однако выделение
в сложном слове направления течения реки (mepic) дает основание считать
гидроним трехсоставным: Tepic + кен + еспе (тepic - «запад»; кен - «река»;
еспе - «пересыхающая, “рассеивающаяся” река» [Мурзаев, 1984, с. 204]).
Свидетельством правильности выделения апеллятива «Tepic» в данном ги­
дрониме являются названия рек, текущих в этом районе, с основой тepic.
Река Терсбутак - приток реки Дулыгалы Жыланшык, системы реки
Улкен Жыланшык (Карагандинская область), течет на запад. В состав то­
понима Терсбутак входят тepic - «запад», бутак - «ветка»; в гидронимии -
приток, рукав реки [там же, 1984, с. 105], то есть Терсбутак - «приток,
46 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской.
(текущий на) запад». Другая река Терсбутак бассейна реки Сарыторгай и
одноименная река Терсбутак, впадающая в реку Суртысу (обе в Караган­
динской области), текут на запад. Реки Терсбутак (впадает в реку Сарытор­
гай) и Терскенеспе, текущие на запад, имеют протяженность соответствен­
но 55 и 115 километров; текущие на север реки Терсаккан (Актюбинская
область), Балатерсаккан и Терсаккан (Карагандинская и Костанайская об­
ласти) имеют длину 68, 64 и 334 километров [К.СЭ, 1977, 55-6; ҢСЭ, 1973,
125-6]. Таким образом, рек с формантом mepic, текущих на запад (древ­
нетюркский период происхождения названий), меньше, чем рек, текущих
на север (послемонгольский период происхождения названий). Здесь под­
тверждается мнение Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова, которые пишут
о сохранении за мелкими реками более древних названий: «Характерно,
что древние индоевропейские гидронимы сохраняются за мелкими реками
и притоками...» [Гамкрелидзе, Иванов, 1981, с. 28]. Существует и другое,
противоположное, мнение о том, что малые реки чаще меняют свое наи­
менование по сравнению с крупными. Следует учитывать, что изменение
названий можно объяснить целым комплексом причин: сменой этносов,
войнами и т. д. Вывод Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова можно применить
и к тюркским, в частности - к казахским, гидронимам.
Кроме рассмотренных апеллятивов-синонимов с «задним» азиму­
том в образовании наименований рек принимают участие и другие близ­
кие по смыслу к указанным терминам слова. Таковыми являются «хатар» и
«кот». Хатар - «неправильно, ошибочно», то есть «назад» как «ошибочно­
обратное» направление. Река под названием Хатар течет на север в Дагес­
тане и впадает в реку Кара Койсу. Присутствует в названиях рек и слово
«кот» («коту») в наименованиях рек Котуй и Котуйкан (Эвенкия, Долгано-
Ненецкая автономия), где коту {хоту) - «север, вниз, по течению, долу» {Ко­
нонов, 1978, с. 76], хотя река Котуйкан течет на запад, а Коту - на восток,
затем сворачивая на север. В тюркских языках кот - «зад, задняя сторона».
«Читаются» эти гидронимы как «текущая с обратной «задней» стороны», а
в других случаях - как «текущая в обратную, «заднюю», сторону».
В. В. Радлов в своей работе упоминает «ужасный ад» в царстве Эрли­
ка под названием Казырган [Радлов, 1989, с. 362] {Казыркан, Казырхан. -
М С.). Две реки в Сибири под именем Казыр текут на запад: первая впада­
ет в реку Томь (одна из упоминавшихся нами рек Терс) и вторая - системы
реки Абакан. Наименование рек и направление их течения в «страну мерт­
вых» объединяют эти гидронимы, из чего можно сделать вывод: «ужасный
ад» находится на западе, а значит, образование имен рек Казыр приходится
на домонгольский период.
 «МИР МЕРТВЫХ» В ФОЛЬКЛОРЕ ТЮРКСКИХ НАРОДОВ
И ЕГО ОТРАЖЕНИЕ В ТОПОНИМИКЕ

Йол къоклерге башлана йэрдэн

(Дорога в небо начинается с земли).

Из изречений караев (караимов)

По мифологии жителей Эллады, на крайнем западе, в подземном

царстве мертвых, течет река Стикс (дочь Океана), воды которой считались
ядовитыми \МС, 1965, с. 232; ЭС, 1992, с. 249-250].
Подземное царство как «страна мертвых» бытует в фольклоре мно­
гих народов мира, в том числе - и тюркских. У казахов этот универсаль­
ный сюжет зафиксировал Ч. Ч. Валиханов. В своей работе «Следы шаман­
ства у киргизов» (казахов. - М. С.) он приводит легенду о дружбе молодых
людей - мертвого и живого. И* знакомство происходит во время поиска
юношей, младшим сыном своего отца, пропавшего табуна кысраков (ло­
шадей. - М. С.). «На закате солнца» увидел он кладбище, «на западной
стороне» которого находилась свежая черная могила. Вышедший оттуда
молодой человек пригласил его к себе в подземный дворец, щедро уго­
стил гостя. Побеседовав по душам, они стали закадычными друзьями. При
расставании мертвый друг дал совет: вернувшись домой, «своих ты заста­
нешь в приготовлениях на войну», тебя будут отговаривать, но ты непре­
менно прими участие в походе. Во время нападения на врага, «скачи один
по западной стороне», когда же после победы «все бросятся на добычу, ты
скачи па запад», где найдешь свою судьбу. Легенда заканчивается встречей
друзей в подземном царстве, мире мертвых, где они стали «жить вместе и
достигли всех надежд своих» (Валиханов, 196İ3, с. 487—493).
В азербайджанских волшебных сказках «Сирота Ибрагим и жадный
лавочник» и «Гаргаш» героям, направляющимся в царство мертвых, со­
ветуют ехать по западной дороге, которая быстрее и легче приведет к на­
меченной цели [АС, 1950, с. 67, 145].
48 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
В героических поэмах хакасов захватчики живут там, где заходит
солнце, т. е. на западе. Положительные персонажи - богатыри - трактуют­
ся как жители солнечною мира и представляются жителями востока - сто­
роны, где восходит солнце. Демонические богатыри, живущие в «низине»
(более древнее представление - подземный мир мертвых) - исконные вра­
ги людей солнечного мира23 [Алтын-Арыг, 1988, с. 545].
В хакасском героическом эпосе «Алтын-Арыг» указывается сторона,
где живут враги:
Килейт чорчең мал İ3İ Следы угнанного скота
Кун Kİpİ3İH коре парган. В сторону, где заходит солнце, ведут.
[Алтын-Арыг, 1988, с. 48, 290].

Установка хакасами на западной стороне могилы колышка, изобра­

жавшего человека, отправляющегося в страну мертвых, является под­
тверждением того, что сторона царства тьмы расположена на западе [Пин­
ский, 1966, с. 113]. Покойного также хоронили головой на запад [Бутанаев,
1996, с. 159].
Алтайцы хоронят умершего ногами на запад, считая, что душа чело­
века, поднявшись, уходит в потусторонний мир в этом направлении [Тур-
сунов, 1973, с. 21].
У казахов запад как «страна мертвых» тоже нашел отражение: «...за­
падная ориентация казахских кулнытасов является проявлением специфики
солярного культа в генезисе верований кочевников региона, взаимосвязи его
с образом коня-солнца как символа смерти» [Аджигалиев, 1994а, с. 163].
Таким образом, в фольклоре, эпосе тюркских народов запад ас­
социируется со страной мертвых, находящейся на стороне заходящего,
«умирающего», солнца. Это отразилось в древнетюркском языке, где q u r u
( q u r i ) означает «сохнуть, высыхать, засыхать» и является синонимом слова
«умереть», a q u r u j a q x ( q u r u + j a q i ) - «находящийся на западе, западный»
[ДТС, 1969, с. 468], букв.: «находящийся на засыхающей, т. е. 'умираю­
щей, стороне» ( j a q -«сторона») [ДТС, 1969, с. 237]. Современный турец­
кий язык сохранил древнетюркское значение «умирающего», заходящего
солнца в форме q u r u p - «закат, заход» [ТРС, 1977, с. 360]. Казахское слово
куру сохранило смысл древнетюркского q u r u со всеми оттенками.
Общеизвестно, что тюрко-монгольские народы для ориентации стано­
вились лицом к восходящему солнцу и из этого положения определяли сто­
роны света: прямо (вперед) - восток, слева - север, справа - юг, назад - запад.

23 Примечание В. Е. Майногашевой.
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов. 49
Большинство тюркских народов после их завоевания монголами и
под их же влиянием сменили основополагающую ориентацию с востока
на юг. Теперь задней, обратной стороной стал север, и соответственно и
«мир мертвых» переместился с запада на холодный север. Сохранили ба­
зовую ориентацию среди тюрков лишь долгане, саха и тофы.
Изменение это отразилось в наименованиях одноименных алтайских
рек Кураган, берущих начало в одной географической точке, но текущих
по разные стороны водораздела, которым являются Катунские белки (гор­
ный хребет). Первая река Кураган, текущая на север, впадает в реку Кок­
су, вторая течет с севера и впадает в реку Катунь. Близость истоков обеих
рек (2-3 километра), направление их течений по условной оси «север -
юг» предполагают в их названиях значение корня «кур» («высыхать, уми­
рать»), а не алтайское прозвание ягненка («кураган») [Молчанова, 1979,
с. 243]. Правда, О. Т. Молчанова оговаривается: «...возможно также алт.
Кургаган - высохший, засохший» [там же]. Вторая часть слова ган, на
наш взгляд, означает воду, реку и стоит в длинном ряду таких понятий
как акаи-кан-кем-гем-хем-жем-канг-ганг, означающих водный поток, реку
\Эбд1рахманов, 1975, 76-79, 97, 154-155-66.; Молчанова, 1979, с. 50; Мур-
заев, 1984, с. 251 ].
В этом контексте характерно название еще одной алтайской реки -
Куру-Чан, - в которой отражено направление течения реки в сторону за­
пада (чан-jan по алт. «бок, сторона»). Буквальное значение, придаваемое
О. Т. Молчановой этому гидрониму, - «сухая, пустая, лишенная всего, бо­
ковая сторона, местность» [Молчанова, 1979, с. 246], не имеет адекватного
смысла по отношению к горным рекам (каковой является река Куру-Чан),
особенно бурным и полноводным в летнее время, когда интенсивно тают
питающие их ледники.
Аналогичный пример предоставляют имена двух азербайджанских
рек Куру-Чай, текущих в пограничном районе Азербайджана и Ирана.
Первая река Куру-Чай, впадающая в реку Карасу, течет на запад; река Ка­
расу, в свою очередь, впадает в реку Араке. В эту же реку впадает другая
река - Куру-Чай, - но текущая уже на север. Обе реки текут в сторону
«страны мрака»: одна - на запад, другая - на север.
По рассматриваемой нами модели названы населенные пункты на
другом конце тюркского мира, в Крыму. Селения Шейх-Эли и Яман-Йол-
Шейх-Эли располагаются по линии «восток - запад». Название Яман-Йол-
Шейх-Эли указывает западное местоположение этого населенного пункта
относительно села Шейх-Эли, здесь: яман - «плохая» (западная) и йол -
«дорога» (направление).
7-162
50 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
Топоним с компонентом «куру» встречается в исторических источ­
никах. JI. Н. Гумилев, описывая тяжелое положение тюрков в начале 690-х
годов, когда «.. .китайцы должны были напасть с юга, кидани с востока, уй­
гуры с севера» [Малое, 1951, с. 65-66], рассказывает о замысле Тоньюкука,
который осуществил Кутлуг. Согласно разработанному плану, тысячу всад­
ников во главе с Ашидэ Юань-чженем (из трех тысяч наличных воинов)
Кутлуг отправил на запад завоевывать Курдан - приаральские пустыни,
где тюрки могли бы укрыться от наседавших врагов, а две тысячи под ко­
мандованием Тоньюкука двинулись на север навстречу токуз-огузам, уже
начавшим наступление [Гумилев, 1967, с. 282]. Разгромив тогуз-огузов,
превосходивших их по численности в три раза, тюрки укрылись от врагов
в чащах и ущельях «Отюкенской черни» (Ötüken yış) - горной тайги на
склонах Хангая, ставшей военной базой для сокрушительных походов, в
результате которых возник Второй тюркский каганат.
Западный поход на Курдан не удался. В своем наступлении на запад
Ашидэ Юань-чжень натолкнулся на усилившихся к этому времени тюр-
гешей, подчинявшихся западнотюркским ханам, и пал в бою [Бичурин, 1,
1950, с. 296].
JI. Н. Гумилев, высоко оценивая уровень географических познаний
древних тюрков, в своей работе локализует область Курдан в пустынях
северной Туркмении [Гумилев, 1967, с. 344]. Здесь следует отметить, что
и «приаральские пустыни», и «пустыни северной Туркмении» имеют оди­
наковые наименования - Каракум(-ы). На точную локализацию «Курдана»
указывает сохранившееся до сего времени наименование озера Курдым,
расположенного в центре обширного солончака Ш алщртещз (Шалкар-
Тенгиз) на юге Актюбинской области, заполняющегося водой в периоды
увлажнения. Название озера Курдым отражает расположение водоема в
западной части рек, впадающих в «озеро» Шалкартенгиз (солончак). Дру­
гим подтверждающим фактом является местонахождение солончака с озе­
ром Курдым у северной оконечности песков Приаральские Каракумы24.
Ңурдым (Куртым, Курдум, Куртум) как географическая реалия
встречается в гидронимах Центральной Азии. В конце XIX века акаде­

24Приаральские Каракумы всегда именовались казахами просто Каракум.

Нанесенное на карту название Арал маңындагы KaPaWM (букв.: «Каракумы
около/возле Арала») является неудачной калькой с русского языка, звучащей по-
казахски нелепо: это противоречит казахским (и не только казахским) законам
номинации географических объектов, где ни одно наименование не имеет
неопределенной составляющей (маңындагы - «около/возле»).
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов... 51
мик В. В. Радлов отметил татарское поселение Куртумов на берегу озера
Куртум [Радлов, 1989, с. 121]. Присутствует этот гидроним и в тюркских
эпосах, в частности, в казахском и кыргызском. Если в казахском эпосе
«Ңозы-Көрпеш - Баян сулу» это река Курдымсу [ККБс, 1988, 12, 41, 70,
75, 88-66.], то в кыргызском «Манасе» название реки дано в форме Курдум
[Манас, 1990, с. 473, 475]. Присутствие этого гидронима в эпосах тюрк­
ских народов не только указывает на его древность, но и подтверждает
семантику слова, выступающего в указанных эпических памятниках как
сакрализованное, связанное с низовьем рек, понятия «нижнего мира».
Гидроним Курдум отмечен и в специализированной работе алтайской
исследовательницы О. Т. Молчановой. Это ручей Курдум, который раскры­
вается ею как «бурная и мутная вода во время половодья; быстрый, про­
ворный» [Молчанова, 1979, с. 114]. Данная характеристика, содержащаяся
в названии ручья, не отвечает природной сути этого водного источника.
Фольклор также «прореагировал» на размещение «страны мертвых»
на севере. К примеру, в кыргызской легенде, приведенной С. М. Абрам-
зоном, труп прародительницы племени бугу Мюйюздюу байбиче перед
погребением исчезает; по другой версии, когда умерла Олуя (святая) бай­
биче, останки ее также таинственно пропадают. Последняя якобы «ушла»
в казахские степи Сарыарка к своим сыновьям, куда они попали и откуда
уже не вернулись [Абрамзон, 1990, с. 301].
Загадочные исчезновения останков Мюйюздюу байбиче и Олуя бай­
биче проясняет значение слова Сарыарка, которое интерпретируется нами
как «северная сторона» (сары - «направление, сторона», арка - «север»)
[Сембин, 1994, с. 67; Сембин, 1995, с. 195-196]. В этом свете становится
понятно, что святые женщины и сыновья Олуя байбиче «ушли» не в казах­
ские степи Сарыарка, а в северную сторону (сары арка), где расположена
«страна мертвых», откуда никогда не возвращаются.
Археологические исследования подтверждают наличие западного и
северного азимутов в загробный мир [Нестеров, 1990, с. 72-73, 75, 77, 79].
Так, в захоронениях, где покойник ориентирован по оси «запад - восток»
или «север - юг», если устраивается подбой (ляхат), то в абсолютном боль­
шинстве он располагается в первом случае - в северной, а во втором - в
западной стороне могильной ямы.
Сторона смерти, определяемая направлением движения солнца на за­
пад и мрачной холодной стороной (север), соотносилась и с ландшафтом,
отразившись в наименованиях вод (рек), хребтов, скал.
Одним из общетюркских слов, определяющих задний азимут, явля­
ется термин терс (mepic), в казахском и кыргызском языках сохранивший
52 М. К. Семби. Память земли тюрко-монголъской...
значение севера [Кононов, 1974, с. 86-87, табл. 1]. Обратная, задняя, сторо­
на, давшая название западу (терс), сказалась в наречении небольшого озера
Терсакан в Центральной Турции, находящегося в 10 километрах к западу от
большого озера Туз. Вторая половина слова (акан - «текущая») - не харак­
терное определение для озера. Объясняется этот факт вытянутым очерта­
нием озера, напоминающего по своей конфигурации реку. Таким образом,
озеро Терсакан - «текущая» на западе от озера Туз. Такой гидроним позво­
ляет высказать предположение, что некогда «терс» в турецком языке озна­
чал запад, хотя ныне он сохранил значение лишь обратной, задней, тыльной
стороны. Гидронимы с индикатором «терс» распространены на обширной
территории Евразии: это озеро Tersakan (Турция), реки Терсакан (Туркме­
ния), Терса (Поволжье), Терс (Сибирь); урочище с небольшой речкой Терса­
кан (Алтай); реки Балатерсаккан, Терсаккан, Терсбутак, Терскенеспе, Tepic
(Казахстан). Все эти реки текут по направлению к «стране мертвых» - на
запад или север, за некоторым исключением. Так, река Tepic в Жамбылской
области, текущая на восток, всё же сохраняет «противоположность» направ­
ления: все реки в общем районе их истоков текут на запад, а река Терс - на
восток, хотя терс можно «прочесть» и как «течение с запада».
В европейской части Турции (Румелия) в реку Ергене (Ergene) впада­
ет река Пойралы Дереси (,Poyralı Deresi). Слово dere означает «река (реч­
ка)» [ТРС', 1977, с. 220], a poyra - «втулка, ступица колеса» [ТРС, 1977,
с. 726]; это, на наш взгляд, не имеет никакого отношения к подлинному
названию реки. Следует обратить внимание на направление течения реки:
она впадает в реку Ергене с северо-восточной стороны. В турецком языке
есть слово «пойраз» (poyraz) - северо-восточный ветер, а также северная
сторона [там же]. Следовательно, с уверенностью можно предположить,
что название реки Пойралы Дереси первоначально звучало как Пойразлы
Дереси, это соответствует ее географическим реалиям. Poyralı Deresi - это
бывшая река Poyrazlı Deresi (Пойразлы Дереси), река, текущая с северо-
востока (севера).
С юга в ту же реку Ергене впадает река Хайраболу (Hayrabolu), где
«хайра» и иные написания (хаир, хайыр, кайр, кайыр, кайра, кайру) в ал­
тайском, казахском и других тюркских языках означают «обратная, задняя
сторона» [Сембин, 1995, с. 191] и не имеют значения «добро» или «бла­
го». Учитывая, что задний азимут при южной базовой ориентации есть
северное направление, Хайраболу означает «(река), обильно (текущая на)
север» или «обильная (река, текущая на) север» [Сембин, 1994, с. 194], где
бол - «обильная» [ТРС, 1977, с. 125]. Достоверность такой интерпрета­
ции названия реки Хайраболу подтверждается множеством топонимов с
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов... 53
основой «хайыр» («кайыр») в наименованиях рек Кайра, Кайра-Баскан,
Кайыр-Бажи, Кайыр-Jарык, Кайыр-Кем, Кайырлык, Кайыр-Туу, Кайыр-
Чоку, Кайыркан, Хайрюз (Алтай); Кайыр-Шакты, Кайракты (Казахстан)
[Сембин, 1995, с. 191-194], где кайыр означает «обратное, заднее направ­
ление - запад либо север», куда текут указанные реки.
На севере Турции есть река, название которой связано с ее течением
на запад -Девреканы Чайы (Devrekani Çayı), где девре - «ошибочный, не­
верно, шиворот-навыворот» [ТРС, 1977, с. 226], кан - «источник (вода)»
[ТРС, 1977, с. 226, 505; Молчанова, 1979, с. 50; Мурзаев, 1984, с. 251],
а чай - «река, речка» [ТРС, 1977, с. 174]. В этом случае название реки
определяется как «река, текущая на запад», где «ошибочно-неправильное»
направление может иметь значение «обратный, задний», то есть западно­
го направления в загробный мир в противовес правильному переднему,
восточному. Двойник реки Девреканы Чайы есть на Северном Кавказе, в
Дагестане. Это река Хатар, текущая на север, в сторону «мира мертвых»,
где основой названия является слово «хата» - «ошибка»; таким образом,
«хатар» - «ошибочное направление, обратное переднему правильному,
южному» [Сембин, 1994, с. 199].
Название другой реки - Деврек Чайы (Devrek Çayı) - также может
претендовать на «ошибочно-неправильное направление» (devre - «обрат­
ное, заднее направление»), так как река течет на север. Если в случае с
наименованием реки Пойралы Дереси, при стяжении выпала буква «z», то
здесь явно добавилась буква «к», превратив «ошибочное» в понятное для
всех турок слово деврек - «горшок» [ТРС, 1977, с. 226].
Река Келкит (Kelkit) в Центральной Турции течет с востока на за­
пад. Если расшифровать содержание названия на основе древнетюркского
языка, в котором кел (кеГ) - «приходить, наступать», а кит (kit) - «конец,
зад» [ДТС, 1969, с. 295, 303], то Келкит означает «река, наступающая (те­
кущая) назад, на запад». Аналогичный смысл несет имя алтайской реки
Кайра Баскан (наступающая, текущая назад) [Сембин, 1995, с. 191]. Не
противоречит, а наоборот, подтверждает древнетюркское значение совре­
менный турецкий язык, где кел -«парша, короста, плешь, лысин», перен.:
«голый»; кит - «бок, сторона» [ТРС, 1977, с. 530, 545]. В этом случае Кел­
кит - «река, текущая в голую “плохую”, неблагоприятную сторону», то
есть на запад, в «страну мертвых».
По этому же принципу названы реки Жаман Шад и Жаман Кон в
Казахстане, Ямансу в Дагестане, текущие в «плохую» (жаман, яман) сто­
рону, как и азербайджанская река с «плохим» именем Ады яманчай (ады -
«имя», чай - «река»). Все они текут на север.
В-162
54 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской...
На берегах рек, текущих в сторону «страны мертвых» совершались
обрядовые действия, жертвоприношения, возводились жертвенные соору­
жения «оба» (обо). В контексте связи мира мертвых, находящегося на за­
паде либо на севере, с соответствующим направлением течения рек сле­
дует отметить, что наличие синкретизма в религиозных представлениях
позволяет в обрядах поклонения духу реки (воды) проследить проявление
культа предков. В частности, в жертвоприношении бычка духу реки Аба­
кан [Майнагашев, 1914, с. 127] можно увидеть проявление культа предков
(аба - «предок», канн - «река»), так как река, в низовьях которой обита­
ют души умерших, течет на север [Сембин, 1995, с. 190]. В кыргызском
обычае жертвоприношения божеству Джер-Суу (Земли-Воды), когда мо­
лящиеся становятся лицом на запад [Абрамзон, 1990, с. 311] - сторону, где
обитают духи предков, —обнаруживаются не только общие с хакасскими
элементы поклонения духу воды, но и почитание духов предков. Амби­
валентность этих обрядовых действий несомненна. Указанные аспекты
объясняют общность происхождения наименований азербайджанской
реки Атачай, казахской -А т асу, хакасской -Абакан (аба, ата - «предок»;
чай, су —«река»), текущих на север.
Кроме азимутов в «мир мертвых» немаловажными являются и другие
стороны света, определяемые как «правая» и «левая» и соответствующие
«хорошему» и «плохому» направлениям. Главенство, или приоритетность,
правой либо левой стороны зависело от основополагающей ориентации —
востока или юга.
В традиционном восприятии левая и правая стороны соответствуют
разделению на «хорошее» и «плохое». При базовой восточной ориентации
правая южная, теплая сторона считалась хорошей, благотворной, тогда как
левая северная, холодная - плохой, неблагоприятной. При доминантности
юга в определении сторон света левая восточная сторона - сторона жи­
вотворящего солнца, - естественно воспринималась с хорошей стороной,
тогда как правая сторона, сторона «умирающего» солнца, ассоциировалась
с плохой. Главенство левой либо правой стороны зависело от основопо­
лагающей ориентации - востока или юга. При смене базовой ориентации
происходило смещение и совмещение (контаминация) «ценностей» левой
и правой сторон. Главенство правой стороны при восточной ориентации
отражалось в войсковой иерархии, армейском построении (так называе­
мых крыльях), посольском церемониале, деления жилища на мужскую и
женскую половины, церемонии распития кумыса.
Так, в древнетюркском памятнике письменности - «Малой надпи­
си Культегина» - зафиксирована символическая бинарная классификация:
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов... 55
«...беки шад и апа, (стоящие) справа, тарканы и приказные (стоящие) сле­
ва...» [Стеблева, 1972, с. 226]. Таким образом, справа, с юга оказываются
военачальники, слева же, с севера - чиновники, это отражало более высо­
кий статус военных в обществе, а значит, и преимущество правой южной
стороны перед левой северной.
Деление жилища на левую, женскую, и правую, мужскую, половины
регламентирует главенство мужчины в семье, где почетное место главы
дома - «тор» - находится справа25.
При совместном распивании араки (молочной водки) алтайцы со­
блюдали древний церемониал угощения26, когда после первой хозяйской
чаши она передавалась соседу, сидящему справа, и далее по кругу [По­
тапов, 1951, с. 167].
Однако при доминантности юга в определении сторон света проис­
ходило наложение моделей (восточной и южной) друг на друга, что от­
разилось в церемониале распития напитков при дворе узбекских ханов в
XVII века, где преимущество отдавалось левой стороне.
Объясняется это тем, что слева оказался животворящий восток, сто­
рона восходящего солнца, которой преклонялись древние тюрки. И всё же
узбеки в XVII веке сохранили смутное воспоминание о значимости правой
стороны (юга): «...следовало бы изложить правила и условия правой сто­
роны раньше, чем левой, но так как обыкновение этого народа (узбеков),
согласно изречению: “сердце на левой стороне”, основано на предпочте­
нии левой стороны перед правой, то мы начинаем с определения мест упо­
мянутой стороны (левой)...» [Бартольд, 1964, с. 393]. Здесь проявилось
бывшее почитание востока с восприятием запада как «стороны смерти».
Теперь, бывшая «плохая» левая (холодная северная) сторона стала почи­
таемой, потому что она оказалась на стороне восходящего солнца.

25 Нередко в научной литературе допускается путаница, при которой

левая сторона указывается как мужская, а правая - как женская. Объясняется
это позицией описывающих. При главенствующей восточной ориентации они
определяют стороны от входной двери (при входе в жилье), тогда как следует
исходить из позиции почетного места (тор), которое слегка смещено от продольной
(входной) оси вправо, то есть к мужской, южной, половине.
26 Реликты этого древнего сакрального церемониала угощения я наблюдал у
западных казахов-адаевцев летом 1983 года. После изнурительного маршрута, при знойной
манкишлакской жаре, члены экспедиции, наслаждаясь уютной прохладой приютившего
их жилища, ждали угощения, чтобы выпить божественный напиток - верблюжий шубат.
Подавался он в одной большой чаше-кесе, которую передавали по кругу, хотя в буфете
красовался фарфоровый сервиз не на одну дюжину персон.
56 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской...
Древнетюркское поклонение Востоку отразилось в турецкой легенде
о Меркез-эфенди, в которой он посылает к султану Селиму I (1512-1520)
сватов, чтобы жениться на его дочери. На это султан выдвинул условие:
«Если Меркез-эфенди навьючит мне верблюдов, что на равнине, золотом,
тогда я выдам за него свою дочь» [Гордлевский, 1960, с. 327]. Меркез-
эфенди нагрузил верблюдов землей из своего подземелья, где он проводил
дни и ночи в молитвах, и послал к султану. По дороге земля обратилась в
золото. Благоговейное отношение турок к востоку, по всей вероятности,
сказалось в наречении реки Мутлу (Mutlu) - «счастливая» [ТРС, 1977,
с. 645], текущей строго на восток и впадающей в Черное море (Румелия).
Такой же принцип наречения имел место и в Казахстане. Так, реку, те­
кущую на «счастливый» восток, называют Жаксы (жаксы - «хороший,
добрый») Кон, что демонстрирует сохранившееся у казахов почитание
востока, в противовес наименованию текущей на север реки Жаман (жа-
ман - «плохой») Кон, в которую она впадает.
Таким образом, фольклорные и этнографические (азербайджанские,
казахские, кыргызские, турецкие), археологические (алтайские, хакас­
ские), лингвистические (древнетюркские, азербайджанские, казахские,
кыргызские) топонимические материалы, рассмотренные в совокупности,
дают возможность объяснить наименования рек, текущих вдоль условной
оси «запад - восток» и/или «север - юг», в связи с локализацией «страны
мертвых». Этот вывод подтверждается азербайджанскими, казахскими,
кыргызскими, кумыкскими, турецкими, хакасскими топонимами (гидро­
нимами), где названия рек до сих пор сохранили в своих наименованиях
значение направления в «страну мертвых» (терс, кайту, кайра).
Культ гор, скал на Алтае подробно рассмотрен J1. Н. Потаповым [По­
тапов, 1946, с. 148], а достоверные сведения об этом культе у кыргызов
приведены в работе В. В. Радлова [Радлов, 1989, с. 349]. Почитание гор у
казахов, тувинцев, турок, хакасов проявляется в сохранившихся названи­
ях казахского Улытау (1311 м), тувинского Улуг-Даг, турецкого Улудаг/
Uludağ (2543 м), хакасского Улутаг (895 м). Исследователем Н. Я. Бута-
наевым зафиксировано семнадцать одноименных гор Улутаг в Хакасии.
Все эти горы переводятся как «великие горы», хотя в своих регионах они
далеко не самые высокие.
В «Древнетюркском словаре» слово улуг имеет значение «большой,
старший, великий, сильный; громкий; высокий; сильно; тяжело; очень»;
производное же от древнетюркского «улуг» - «улугла» - означает «почи­
тать, возвеличивать» [ДТС, 1969, с. 610]. Перевод слова Улытау (таг) как
«почитаемые» горы объясняет наличие столь большого количества невы­
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов... 57
соких «великих» гор в Хакасии. Характерно, что у казахов улы жүз означа­
ет «старший жуз», хотя в современном казахском языке улы означает «ве­
ликий» [Махмудов, Мусабаев, 1995, с. 354]. В казахском словосочетании
«улы жуз» сохранилось рудиментарное значение «старший» (жуз).
Еще одним подтверждением верности перевода Улытау ( Улытау)
как «почитаемые горы» является наличие остатков древних культовых
сооружений на одной из вершин Улытау - Акрлеш1т эулие («Белая мечеть
святого»), а также пещера, где паломники совершают обрядовые действия.
Не случайно поэтому, что на одной из вершин гор Улытау похоронен эмир
Едыге и гора эта носит его имя (Едыге). Рядом находится могила Тохтамы-
ша [Валиханов, 19616, с. 121], куда люди поднимаются, чтобы совершить
обряд поклонения.
Забытое значение слова улы («старший», «почитаемый») переклика­
ется с древним значением слова хан («старший», «главный»). Такой смысл
заложен в названии города Ханбалык (Пекин), то есть - «старший, главный
город» (балык —«город») или «столичный город, столица». Это же значе­
ние содержится в слове Ханорда («главная, старшая, центральная орда»).
Возвращаясь к значению древнетюркского слова q u r i (ңүры/ңуру —
каз.), которое сопоставимо с аналогичными словами в некоторых совре­
менных тюркских языках, мы обращаем внимание на то, что название
«стороны заката солнца» - q u r i j a g i - перенесено на наименование кукол,
которые использовались шаманами при лечении бесплодных женщин или
заболевших детей.
С. Я. Абрамзон пишет: «...общее название для изображения женских
духов-предков у шорцев (qurtujag) и кумандинцев (qurtyjag) и для детских
кукол киргизов (куурчак), указывают, как нам кажется, на то, что при маги­
ческом лечении у киргизов фигурки являлись изображением материнских
духов-предков» [Абрамзон, 1990, с. 333]. К этому ряду названий кукол
можно добавить казахское цуыршац и уйгурское курчаг.
J1. П. Потапову удалось собрать некоторые данные об особом камла­
нии у хакасов, называвшемся Умай тутарга («похищение Умай», букв.:
«взятие Умай»). Задача камлания состояла в том, чтобы похитить Умай
какого-либо ребенка, обрекая последнего на верную смерть, и тем самым
обеспечить жизнь другому ребенку в той семье, где дети часто умирали.
Бездетная женщина делала из тряпок куклу - пала куду начах (детский кут
маленького ребенка), куда при помощи шамана «переселялась» болезнь.
После обряда камлания куклу тщательно прятали, закапывали в пол юрты
или за аулом. По одной из версий кукла отправлялась на тот свет (узут чир,
то есть «земля душ умерших людей») в маленьком деревянном гробике,
58 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
поставленном на плотик и пущенном по течению реки [Потапов, 1973,
с. 272-273]. Такой же обряд совершали шорцы, когда ребенок заболевал.
Они полагали, что смерть в младенческом возрасте происходит из-за коз­
ней Кара-Умай, которая является антиподом матери Умай - покровитель­
ницы детей [Потапов, 1973, с. 274—275].
Таким образом, можно сделать вывод, что куклу прятали, выбрасы­
вали далеко за пределы аула или же сплавляли по реке в сторону «стра­
ны мертвых», то есть на запад или на север; куклу изготовляли в связи
с болезнью ребенка или отсутствием чада в семье; и, наконец, кукла, в
которую «переселялась» болезнь, называлась так же, как и сторона света
(запад), куда уходили души умерших детей.
В связи со значением шорского qurtyjag, кумандинского qurtyjag,
кыргызского куурчак, казахского ңуыршаң, уйгурского курчаг представля­
ет интерес хакасское слово хурчаг, означающее волосяной аркан, которым
укрепляли войлочные покрышки юрты [Бутанаев, 1996, с. 53]. Хакасский
ученый Я. И. Сунчугашев, исследуя термин «хурчи» в эпосе «Алтын-
Арыг» и других сказаниях хакасов, считает, что хурчи происходит от хур­
чаг и означает как и у монголов, «круг», «опоясывание», «обруч» [Сунчу­
гашев, 1976, с. 97-99].
В работе академика Н. Н. Поппе слову «хурчи» дается значения «му­
зыкант», «певец» [Поппе, 1937, с. 125, прим. 1]. Вместе с тем, автор упоми­
нает древнемонгольский персонаж по имени Аргасун Хорчи, который взял
золотой колчан Чингисхана без разрешения хозяина, чем вызвал его гнев
[там же, с. 13]. При явном фонетическом сходстве с указанными выше
произношениями слова «кукла» в различных тюркских языках возникает
вопрос: не является ли оно еще одной разновидностью тюркского (хакас­
ского) произношения этого слова?
Приведем это «темное» место из эпоса «Алтын-Арыг», которое ска­
зители затрудняются объяснить:
Хулутай абаазы Чибитей абаазына Отец его Хулутай и дядя Чибитей
Он İKİ хурчи агар чаада Сражаются, бьются (там)
Анда ирес турадырлар В жестоком бою с войском
[Алтын-Арыг, 1988, с. 166] в двенадцать кругов
[там же, с. 407].

Исключая значения хурчи («музыкант», «певец») не вписывающиеся

в контекст отрывка эпоса, направим поиск в другое направление. Для раз­
решения загадки слова «хурчи» попробуем приведенный отрывок о сраже­
нии рассматривать через призму военной терминологии. В этом случае в
 «Мир мертвых» в фольклоре тюркских народов... 59
данный контекст органично вписывается монгольский термин «хорчи», то
есть стрелки, которые в числе четырех должны были носить лук и стрелы,
составляя чингизхановскую придворную челядь; впоследствии слово хор­
чи («стрелки») означало должность [Бартольд, 19636, с. 447]. Принимая
термин в этом значении, мы можем утверждать, что в эпосе действуют три
«четверки» стрелков, то есть двенадцать воинов.
При таком понимании слова хорчи (хурчи) неясный термин из хакас­
ского эпоса «Алтын-Арыг» проясняется, и его можно перевести на казах­
ский и русский языки следующим образом:

Хулутай экеО Чибетей агасымен

Он eKİ жебешшен ауыр согыста
Анда Kypecin жатыр (түрды)

Отец его Хулутай и дядя Чибетей

С двенадцатью стрелками в тяжелом бою
Сражаются (бьются) там.

Таким образом, хакасский эпический термин хурчи в значении «кук­

ла» исключается из списка тюркских слов как не имеющий к нему прямого
отношения.
 К РЕКО НС ТРУКЦ И И НЕКОТОРЫ Х
ДРЕВН ЕТЮ РК С КИ Х ТО П О Н И М О В М АЛОЙ
И БОЛЬШ ОЙ НАДП И СЕЙ КУЛЬТЕГИНА

Высок и темен гулкий храм познанья,

главою уходя за облака.
В его глуби, ключом к всесветным тайнам,
горит огонь родного языка.

Бадрутдин Магомедов, кумыкский поэт

Творческий гений древних тюрков запечатлен в оригинальной пись­

менности, которая являет собой выдающийся вклад наших предков в ми­
ровую культуру и историю человеческой цивилизации. К таким замеча­
тельным памятникам древнетюркского письма относятся Малая и Большая
надписи Кулътегина, основной словарный фонд которых вошел в корпус
«Древнетюркского словаря», изданного в 1969 году в Ленинграде.
Однако недостаточная исследованность древнетюркской лексики
стала следствием недостаточности толкования многих слов. В частности,
в цитате из Малой надписи Культегина (732 г. н. э.)27
beriya Çugay yış tügül я желаю селиться не только справа
(т. е. на юге) в Чугайской черни,
Tün (?) yazı gonayın [но] и в Тюнской (?) равнине
[ДТС, 1969, с. 595]

отмечено знаком вопроса слово tün («ночь»), которое в сочетании со сло­

вом yazı («равнина») ставит под сомнение перевод фразы Tün yazı как

27 Л. Н. Гумилев считает, что надпись составлена между 716 и 720 годами,

скорее всего - в 717 или 718 году, тогда как проставленная на памятнике дата
(732 год) является годом выполнения уже заготовленной надписи и временем
строительства мемориала.
 К реконструкции некторых древнетюркских топонимов... 61
«Тюнская равнина». Четвертое и пятое слова tüyül tün имеют вид tüg(ü)lt(i)n,
это читают по-разному. Советский тюрколог С. С. Малов, составители
ДТС и турецкий ученый X. Н. Оркун выделяют частицу tügül. Остающа­
яся часть под вопросом интерпретируется как топоним (Tün). Немецкая
исследовательница А. фон Габэн также под вопросом перевела всё слово
или словосочетание как отрицательную частицу «не», а английский ори­
енталист Дж. Клосон предположил в нем географическое название [Се-
вортян, 1980, с. 214). Известный специалист по древнетюркским памятни­
кам письменности И. В. Стеблева в своей работе снимает вопросительный
знак в указанной фразе «Древнетюркского словаря», поэтому выражение
«Тюнская равнина» приобретает у нее значение твердо установленной гео­
графической номенклатуры. Кроме того, в ее переводе желание жить «не
только справа (т. е. на юге) в Чугайской черни», декларируемое в Малой
надписи Культегина по переводам других тюркологов, отрицается: «...не
справа (т. е. на юге) в Чугайской черни (47-я строка Надписи), а в Тюнской
равнине я хочу поселиться, говорила» (48-я строка Надписи)28 [Стеблева,
1976, с. 12]. Здесь указанная цитата дополняется в конце очередным сло­
вом текста Малой надписи Культегина: tisar («говорила»).
Необходимо отметить, что рассматриваемое предложение о желании
жить в Тюнской равнине обосновывается стремлением избежать соблазнов
соседнего народа табгач, которые приводят к зависимости («Кто далеко, тому
дают плохие дары, кто близко, тому дают хорошие дары» (51 -я и 52-я строки
Надписи)); опасностью соседства с табгачами («подойдя близко [к народу
табгач], вы, люди, погибли во множестве!» (55-я строка Надписи)). Вывод,
к которому единодушно приходят все исследователи, трактуя отрывок, где
говорится о желании переселиться в Тун йазы, однозначен - необходимо
жить подальше от Китая. Такой вывод мог быть сделан после поражения
тюрков во времена их проживания в Чугай кузы и Ордосе (Каракумы).
Для выяснения смысла рассматриваемого предложения следует об­
ратить внимание на ключевое здесь слово «tün». В ряде тюркских (и не
только тюркских) языков северная сторона ассоциируется с понятием тем­
ноты и обозначается словом тун (тон) - «ночь» [Кононов, 1978, с. 84-85].
Обозначения сторон света в современных тюркских языках и древнетюрк­
ских памятниках письменности, приведенные А. Н. Кононовым, говорят

28 Арабскими цифрами обозначены стихотворные строки по И. В. Стеблевой, «47-я»

и «48-я» строки соответствуют шестой (с переходом на седьмую) рунической строке [Сте-
ti'ieea, 1976, с. 10]. При написании древнетюркских слов и фраз в данной работе использу-
с гея современный туреций алфавит.
62 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
о достаточно широком применении слова tün в значении «север». Кроме
того, для маркировки севера используется и слово кун - «солнце, день»29.
Следующая выборка из работы А. Н. Кононова наглядно это демон­
стрирует [Кононов, 1978, с. 85, 88]30:

Языки Север Перевод

алтайский тундук ночная
башкирский төньяк ночная сторона
казахский түндж жак ночная сторона
кыргызский түндүк ночная
түн жак ночная сторона
татарский төньяк ночная сторона
телеутский (алтайский) тун j аны ночная сторона
lrg bitig
(Гадательная книга),
VIII-IX вв. tün ortu полночь (север?)
Легенда об Огуз-кагане,
XIII век tün sarı ночная сторона

В Малой и Большой надписях Культегина проявляется закономер­

ность, при которой упоминание сторон света (вперед - восток; направо -
юг; назад —запад; налево - север) всегда сопровождается указанием рас­
положенных в этой стороне географических объектов, обитающих там
народов или пределов, куда доходили древнетюркские воины: «...вперед,
вплоть до солнечного восхода; направо, вплоть до полудня; назад, к сол­

29 Указание на ночную, северную сторону содержатся в узбекском языке

(кун тегмас или кун тиймас - «несолнечная» (сторона), букв.: «недоступная
солнцу), а в хакасском кун тогыр сары и шорском кун тогыр чаны языках -
«сторона против солнца» [Кононов, 1978, с. 81, 84, 87]. Этот же принцип заложен
в казахском названии горы Күнтимес («несолнечная, северная»), находящейся
в Карагандинской области [К^АС, 1990, с. 144; Сембин, 1994, с. 68], а также
хакасской горы Кун корбес таг (букв.: «гора, не видящая солнца» [Бутанаев, 1995,
с. 55]), означающее по нашему мнению, «северная). Таким образом, приведенные
выражения со словом «кун» показывают противоположную югу, темную, то есть
северную, сторону, тогда как текущая на юг река Кундук в Гагаузии (Молдова) в
своем корне (кун-) содержит значение полуденного направления.
30 В таблице А. Н. Кононова словосочетания tün ortu и tün sari объединены
в одном пункте - «древнеуйгурский». Таблица дополнена казахским диалектным
выражением түндЫ жак, - «северная сторона» [Аманжолов, 1959, с. 278,413].
 К реконструкции некторых древнетюркских топонимов... 63
нечному закату; налево, вплоть до полуночи» [Стеблева, 1976, с. 10]. При­
ведем характерный образец из Малой надписи Культегина, где географи­
ческие названия стоят после упоминания стороны света:
Вперед (на восток. - М. С.), до Шантунгской равнины, я прошел с
войском,
немного не дошел до моря.
Направо (на юг. - М. С.), вплоть до «девяти эрсенов», я прошел с
войском,
немного не дошел до Тибета.
Назад (на запад. - М. С.), через реку Йенчу переправясь.
до Железных ворот я прошел с войском.
Налево (на север. - М. С.), до страны Йир-Байырку, я прошел с вой­
ском.
До стольких стран я водил войска!
[Стеблева, 1976, с. 11].

Перевод сорок седьмой и сорок восьмой стихотворных строк выби­

вается из общего ряда, принятого в этом произведении, когда вначале ука­
зывается сторона света, а затем - географическое пояснение.
В тюркском тексте подлинника, в сорок седьмой строке, как и следу­
ет, вначале указывается сторона света (beriya - «справа, юг») и поясняет­
ся расположением в этой стороне Чугайской черни. Русский перевод этой
фразы лишь производит впечатление нарушения принятого стиля изложе­
ния в этом произведении. В следующей строке, казалось бы, аналогично
предыдущей должна вначале указываться сторона света, но здесь сразу же
констатируется географический объект - Тюнская равнина (Tünyazı). Нет
ли здесь указателя стороны света? Есть, если слово tün означает «север».
Тогда эта строка, как и предыдущая, отвечает принятой в Малой надписи
Культегина конструкции: «сторона света - географический объект».
Таким образом, в начале строки восстанавливается традиционное
для этого произведения указание на сторону света (tün - «север»), и лишь
затем называется географический объект (yazı - «равнина»). Исследова­
тель рунических текстов И. В. Кормушин верно переводит фразу tünyazı -
«северная равнина», однако в примечании тут же замечает: «Мне кажет­
ся, что здесь tün yazı употреблено не как топоним, а как нарицательное
обозначение северных отдаленных земель по отношению к пограничной
к Китаю Чугайской черни» [Кормушин, 1981, с. 148]. Авторы изысканий,
увидевшие в слове Tün топоним, правы лишь отчасти, так как в этом наи­
64 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской.
меновании содержится еще и указатель стороны света - север31. К анализу
слова «Tün» как географической номенклатуры мы вернемся ниже.
Если убрать вопросительный знак в рассматриваемой фразе из Ма­
лой надписи Культегина и соблюсти при этом стройность в переводе, то
следует интерпретировать цитату таким образом:
beriya Cügayyış tügül не только справа (на юге) в Чугайской черни,
Tün yazı gonayın [но] и в Тюнской (Северной) равнине я желаю
селиться.

Дополнительным доказательством значения слова «tün» как север­

ной стороны (севера) могут служить названия географических объектов в
тюркских языках. Так, в Республике Алтай топонимистом О. Т. Молчано­
вой зафиксировано название левого притока реки Башкбс (Башкаус) - река
Тундук как «север, северный» [Молчанова, 1979, с. 320]. Значение топони­
ма Тун (река, впадающая в реку 1азатар) ею же раскрывается как «ночь»;
возможно, теленг. туун - «пара; парный» [там же]. На наш взгляд, наи­
менование реки Тун означает «ночная сторона, север, северный». В пер­
вой части трехсоставного названия реки Тундук-Таш-Кадаган четко указан
север как сторона света [там же]. К северу от пустыни Гоби находится
небольшое озеро Тун-нур, а в Болгарии с севера (тун) на юг течет река
Тунджа.
В Казахстане, на территории Карагандинской и Павлодарской обла­
стей, течет на север одноименная с алтайской река Тундм. В Костанайской
области река Түнтөгер (төгер - «льющаяся, текущая») в своим названии
содержит то же направление [Сембин, 1995, с. 194-195].
В монгольском письменном источнике XVII века «Алтан тобчи», авто­
ром которого является Лубсан Данзан, упоминается река Тунгэлик (Тунгилэк,
Тунгблгэ). По предположению французского тюрколога П. Пелльо, река
Тунгелик является одним из истоков реки Керулен [Лубсан Данзан, 1973, с.

31 Топонимы, в составе которых содержится указатель стороны света, в

частности север, - не редкость. К примеру, самая северная протока (рукав) реки
Хуанхэ, сейчас именуемая Уцзяхэ, называлась китайцами Бэйхэ - «Северная
река» [Малявкин, 1981, с. 11]; Байкал именовался «Северным морем» [Бичурин,
I, 1950, с. 229; Кляшторный, Султанов, 1992, с. 85], а в современном русском
языке указанный признак содержат гидронимы «Северный Ледовитый океан» и
«Северное море». Юг как часть света отражен в гирониме «Южное море», тогда
как название страны Österreich (Австрия) указывает на этногеографическую
связь с Германией - «Восточное государство/страна» (reich).
 К реконструкции некторых древнетюркских топонимов... 65
54, 57, 58, 84, 90, 305]. Здесь так же отчетливо звучит тема севера - тун. В
современном казахском языке название реки произносилось бы как Түцгшк
(«ночная»). Если суждение П. Пелльо верно, то река Тунгэлик могла течь
только с севера на юг, так же, как и сама река Керулен, зажатая в верхней
своей части в горах Хэнтэй. Рельеф гор просто не позволяет другого направ­
ления течения рек: Тунгэлик - «(текущая с) север(-а), ночная (северная)».
Для указания северной стороны и в русском языке применялось слово
«ночь». В. И. Даль в своем словаре свидетельствует: «Ночь - полночь, се­
вер» и приводит пример: «Сибирские реки на ночь потекли» [Даль, 1955, II,
с. 557]. Течение реки Терек в «Книге Большому Чертежу» (XVII век) пред­
ставляется северным, хотя это относится лишь к ее верхней, но довольно
значительной части: «Река Терек протекла из реки Куры в ночь горы» [КБЧ,
1950, с. 90]. О реке Ор (рус. Орь), текущей на север в Костанайской области
и впадающей в реку Урал в районе города Орск (РФ) в этой же «Книге» за­
писано: «Река Вор течет в реку Яик, в ночь» [КБЧ, 1950, с. 94].
В рассматриваемом значении слово «тун» присутствует и в широко
известном географическом термине «тундра», который признается заим­
ствованной из финского языка лексемой. Словарь иностранных слов дает
следующую справку: «Ту'ндра [фин. tunturi букв, безлесная плоская вер­
шина] - 1) тип растительности высоких широт Сев. полушария, характе­
ризующейся безлесьем, широким развитием мохового и лишайникового
покровов, наличием многолетних трав, низкорослых кустарников и ку­
старничков, развивающихся на мерзлых грунтах и горных породах» [СИС,
1990, с. 523]. Этот финский термин однозначно говорит не о плоском ре­
льефе, который характерен для этой субарктической зоны, раскинувшейся
в северных частях Евразии и северной Америки, а о «безлесной плоской
вершине». Более того, площадь «вершины» и тундры несопоставимы. Мы
предлагаем другое прочтение.
Интересующему нас топониму В. И. Даль дает такое определение:
«Тундра - северные, голые степи; ровная болотистая, мшистая плоскость
до Ледовитого моря» [Даль, IV, 1955, с. 442]. Отсюда можно сделать вывод
о значении первого слога слова «тундра» как указателе северной стороны
(тун). Такое толкование опирается на словарный багаж народа саха (яку­
ты), представители которого произносят слово «тундра» как «тундара» или
«тундура» [Пекарский, III, 1959, с. 2816]. Первая часть этого слова тун [там
же, с. 2893] идентична общетюркскому значению слова «ночь», а вторая -
дура/нура - «громадный (коцП дура до1дулах - привольный») [Пекарский, I,
1958, с. 753]. Казахское дардай («большой, огромный, громадный») пере­
кликается с якутским dapdai (от дара), так называют сутуловатого челове­
9-162
66 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
ка с широкой спиной [.Пекарский, I, 1958, с. 677]. Таким образом, якутский
язык подтверждает значение слова тундра - «северные широкие (степи)».
Слово тун в значении «север» присутствовало и в именах древне­
тюркских каганов: «...армянские источники называют великим царем
северных стран... Тун-шеху» [.Артамонов, 1936, с. 74]. JI. Н. Гумилев,
описывая те же, что описывает М. И. Артамонов, исторические события,
рассматривает взаимосвязь титула «царя севера» с именем верховного
кагана западных тюрков Тун-джабгу-хана (Тун-шеху у М. И. Артамоно­
ва): «Степи Юго-Восточной Европы в 20-х годах VII века находились под
властью тюркютов. Наместником хана был его младший брат, носивший
титул “джабгу-хаган” (джебухаган). Его сын был при нем полководцем с
титулом “шад”, который в “Истории агван” назван племянником “царя се­
вера”. Значит, джебухаган был братом “царя севера”.
Ханом Западнотюркютской (Западнотюркской. - М С.) державы
был в то время Тун-джабгу-хан, суверенный государь. Надо полагать, что
именно он выступал как “царь севера”, тем более что дата гибели Джабгу-
хана и “царя севера” одна и та же (630 г.)» [Гумилев, 1967, с. 159]. Логиче­
ские догадки и правильность выводов М. И. Артамонова и Л. П. Гумилева
подтверждаются значением «север» в слове туя в имени-титуле царя севе­
ра - Тун-джабгу-хана {тун - «север», джабгу - «главный», хан - «царь»).
Вернемся к Тюнской равнине из Малой надписи Культегина. Здесь
возникает вопрос: является ли слово «тюнская» именем собственным,
то есть названием конкретной равнины на севере (в чем сомневается
И. В. Кормушин) или это лишь указатель стороны света? В этом смыс­
ле представляет интерес письмо финского лингвиста М .А. Кастрена от
1 марта 1848 года, где он сообщает, что среди бурятов Тункинской степи
поселился сойонский род ыркыт [Радлов, 1989, с. 99]. С. И. Вайнштейн,
составитель примечаний к книге В. Радлова «Из Сибири», ссылаясь на ра­
боту М. А. Кастрена, пишет: «Потомки тувинцев, перекочевавших в Тун-
кинскую степь и известные под названием тункинских сойотов, полностью
обурятились и живут теперь в местностях Сорок-Окинского, Жемчук-
Тункинекого, Улекчин-Знаменского районов Бурятской АССР. Тункинские
тувинцы, населявшие долину р. Иркут, принадлежали к одному роду ир-
гит» [Радлов, 1989, с. 600, прим. 113]. В указателе географических назва­
ний в этой же книге, составленном Г. И. Донидзе, сказано: «Тункинская
степь, совр. Тункинская долина» [там же, с. 710]. Здесь следует заметить,
что древнетюркское yazı означает «степь, равнина» [ДТС, 1969, с. 251].
Именно поэтому современная Тункинская долина равнозначна Тункин­
ской степи и Тункинской равнине, расположенной в долине реки Иркут.
 К реконструкции некторых древнетюркских топонимов... 67
Столетием раньше русский историк В. Н. Татищев в 40-х годах
XVIII века составил «Лексикон» (словарь) и словник «Звания городов,
урочищ, рек, озер, чинов и фамилий, денег и обстоятельств в России упо­
требляемых», куда вошел и Тункинский острог, что в Иркутской губер­
нии [Татищев, 1979, с. 355]. И В. В. Радлов, и В. И. Татищев связывают
Тункинскую степь (первый) и Тункинский острог (второй) с долиной реки
Иркут, впадающей в реку Ангара.
На карте [Атлас, 1928, с. 70/71] на берегу реки Иркут нанесен населен­
ный пункт Тунка, название которого является производным от «Тункинская»
равнина. Можно с уверенностью сказать, что и сама долина Тун вначале про­
износилась русскими как Тунка (Тун + ка), отсюда - и сохранившееся имя на­
селенного пункта, далее трансформировавшееся в слово, которое для русских
было удобнее произносить как «Тункинская». Кроме того, вдоль северного
берега реки Иркут на современной карте расположены Тункинские гольцы.
Следовательно, Татищевский Тункинский острог (XVIII век), Тун­
кинская степь (В. В. Радлов, XIX век), современный населенный пункт
Тунка и Тункинские гольцы в совокупности дают основание видеть в до­
лине реки Иркут древнетюркскую Tün yazı (VIII век)32, которая вот уже
1300 лет сохраняет свое наименование, трансформировавшись в русскую
форму - «Тункинская долина»33.
Переходя к рассмотрению другого географического объекта из иссле­
дуемой цитаты - Чугай йыш (Чугайская чернь), - необходимо указать на
присутствие топонима в тексте «Надписи в честь Тоньюкука» (34-я строка
Надписи), который локализуется в приграничной с Китаем горной обла­
сти Цзунцай, или Цзунцайшань34 (совр. Инынань) и назывался тюрками

32 О местонахождении Тункинской долины упоминает польский этнограф

В. Л. Серошевский, находившийся в якутской ссылке в 1880-1892 годах: «Тунка
Иркутск, губ., верст 100 на юг от Байкала» [Серошевский, 1993, с. 87].
33 Это не единственный древнетюркский топоним, сохранившийся в этом
обширном регионе. При Агу, местонахождение которого, как пишет Л. Н. Гумилев,
не установлено, шад тардушей Могилян одержал две победы, но Маньчжурия
осталась за китайцами [Гумилев, 1967, с. 315]. В прилегающем к Маньчжурии
современном Агинском бурятском национальном округе протекает река Ага с
притоком Хойто-Ага, в названиях которых несложно увидеть древнетюркский
(iюрко-монгольский) гидроним Агу.
34 У монголов Цайдама (провинция Цинхай в Китае) слово цзун служит для
обозначения севера, а арун - юга, то есть восток является лицевой стороной, по
которой определяются остальные стороны света [Козлов, 1947, с. 135; Мурзаев,
1996, с. 62]. Топоним Чугай-кузы указывает на северные пределы (границы) Китая.
68 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской...
Чугай кузы [Гумилев, 1967, с. 278; Кляшторный, 1986, с. 158; Стеблева,
1976, с. 39]. На основании идентичности первой части топонимов {чугай)
все исследователи безоговорочно принимают Чугай йыш и Чугай кузы за
название одной и той же местности. Однако при таком отождествлении те­
ряется смысл манифестации об опасности быть рядом с Китаем, который
соблазняет живущих к ним близко тюрков своим образом жизни, роско­
шью, превращая их в наемников, отдающих жизни за имперские интересы
Китая; об опасности проникновения китайской культуры в кочевой быт.
Это средство некогда рекомендовал Конфуций для внедрения китайской
идеологии с целью обезвреживания тюрков-«варваров».
Если Чугай йыш является несколько измененным вариантом назва­
ния Чугай кузы, то каков тогда резон заявлять: я желаю селиться не только
рядом с Китаем ( Чугай йыш = Чугай кузы), но и у Байкала, в Тун йаз. Ведь
речь в данном случае идет о том, чтобы физически подальше удалиться
от Китая. Это противоречие разрешается И. В. Стеблевой игнорировани­
ем спорного слова tügül («не только»), в результате предложение читается
так: «...не справа, в Чугай йыш, а в Тюнской равнине я хочу поселиться».
При таком переводе устраняется противоречивость фразы, не совпадаю­
щей с выводом об опасности соседства с народом табгач, то есть: «я не
хочу жить рядом с Китаем {Чугай кузы = Чугай йыш), а хочу селиться по­
дальше, в Тун йазы (Тюнской равнине)».
Это же противоречие И. В. Кормушин разрешает иначе. Он предла­
гает видеть в «Тун йазы» нарицательное обозначение северных земель,
удаленных от пограничной к Китаю Чугайской черни {йыш), однозначно
воспринимая Чугай йыш и Чугай кузы за название одной и той же местно­
сти у границ с Китаем. Намек на местоположение Чугай йыш содержится
в цитате из «Малой надписи Культегина» - он должен располагаться не­
далеко, южнее, справа от Северной равнины {Тун йазы). Всякое противо­
речие разрешается, если Чугай йыш и Чугай кузы являются различными
географическими объектами. Определив местонахождение Тун йазы в до­
лине реки Иркут, рассмотрим содержание двух, таких сходных между со­
бой, названий.
В сложных топонимах Чугай йыш и Чугай кузы общим элементом
является слово чугай, означающее «бедный» [Аманжолов, 1959, с. 97; Кы-
чанов, 1997, с. 270]. Различаются же они своей второй частью - йыш и
куз. Йыш по определениям Г. Айдарова и О. Т. Молчановой - это густой
хвойный лес; чернь или черневой лес [Айдаров, 1971, с. 360; Молчанова,
1979, с. 187]. Значение же слова «куз», «кузу» или «кузы» разные иссле­
дователи трактуют по-разному. Так, Г. Айдаров считает, что оно означа­
 К реконструкции некторых древнетюркских топонимов... 69
ет «степь» [Айдаров, 1971, с. 362], тогда как С. А. Плетнева в названии
междуречья Днепра и Серета - Ателькузу, где расселялись в средневековье
венгры, а затем - печенеги, называет, ссылаясь на Константина Багряно­
родного, междуречьем [Плетнева, 1976, с. 64]. М. И. Артамонов считает,
что Ателькузу значит «страна» [Артамонов, 1936, с. 43]; В. В. Бартольд
вопрос о значении слова «куз» оставляет открытым: «У турок Баласагун
носил также название Куз-улуш (слово улуш значило “деревня” или “го­
род”), или Куз-орду... Слово Куз... у Махмуда Кашгарского не объясняет­
ся» [Бартольд, 1968а, с. 75].
Из приведенных высказываний исследователей можно сделать вы­
вод о том, что наиболее точно слово куз определяет Г. Айдаров - «степь»,
поэтому значения топонимов Куз-орду, Куз-улуш, Чугай куз в переводе бу­
дут, соответственно, такими: «Степная орда», «Степной город (Степная
деревня)» и «Бедная степь». Район Чугай кузы, расположенный в горах
Инынань, казалось бы, не соответствует значению понятия «степь». Об­
ратимся к современным описаниям этой местности: «...невысокие хреб­
ты широтного простирания, носящие общее название Инынань, замыкают
пустынное Лессовое плато с грядами сопок и холмов высотой 200-300 м,
местами превышающие 1000 м» [Китай, 1954, с. 17] и «Поверхность вос­
точной части Китая преимущественно гориста, но горы здесь невысоки
и отделены друг от друга обширными низменностями» [там же, с. 16].
Наивысшая точка гор Инынань - 2400 метров. Эти описания Иньшаньских
гор позволяет применить к этой области термин «степь». Именно так, по
наименованиям гор, казахи называют степи (Каркаралинские, Улытауские,
Баянаульские и т. д.). Для уточнения значения слова куз («степь») пред­
ставляется интересным применение казахского выражения жапан туз или
жапан дүз (жапан дала), так называют необитаемую, безлюдную, пустын­
ную местность [ДОС, 1989, с. 138]. Если жапан значит «безжизненная», а
слово туз/дуз - «степь», то, учитывая закономерность чередований к/д, д/т
и т/к в казахском языке [Аманжолов, 1959, с. 235, 234, 239, 240, 292, 294],
можно считать туз/дуз казахским эквивалентом древнетюркского слова
куз. Тогда Чугай куз («Бедная степь») смысловым содержанием соответ­
ствует физико-географическому описанию данной местности.
В противоположность термину «куз» слово «йыш» означает горную,
заросшую лесом территорию. В этом значении термин сохранился у тюр­
ков Южной Сибири. Кочевому образу жизни соответствует и определение,
данное в «Древнетюркском словаре» слову йыш: «нагорье с долинами,
удобными для поселений» [ДТС, 1969, с. 268].

10-162
70 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
Для определения местонахождения Чугай йыш рассмотрим значение
названия реки Чикой с ее притоком - рекой Чикокон в южном Прибай­
калье. Трансформация Чугай в Чикой могла происходить по следующей,
отвечающей законам фонетики, схеме: «Чугай - Чукай - Чукой - Чикой».
Косвенным доказательством выдвинутой версии является располо­
жение реки Чикой с прилегающими к ней лесистыми горами - йыш ( Чи­
кой + йыш) - к югу (с небольшим отклонением к востоку) от Тюнской рав­
нины. Именно такое взаиморасположение этих географических объектов
соответствуют описанию местонахождения Tün yazı (Тун йазы) и Çugayyış
(Чугай йыш) относительно сторон света. При верности нашего предполо­
жения трансформация Чугай йыш в Чикой йыш дает дополнительное осно­
вание локализовать Чугай йыш в районе реки Чикой с ее притоком —рекой
Чикокон. При такой локализации географических объектов исследуемая
фраза приобретает логическую завершенность, где правомерно и без про­
тиворечий заявляется о желании селиться подальше от Китая (не в Чугай
кузы, который рядом с ним), и не только в Чугай йыш (к югу от Байкала),
но и севернее Чугай йыш, то есть в Тюнской (совр. Тункинской) равнине.
Чугай йыш - не гидроним, но, как известно, прежде всего, марки­
руются водные объекты, и лишь затем они переносятся на прилегающие
горы. Вероятнее всего поэтому Чугай йыш получила свое наименование
от реки Чикой. В интересующее нас время южное Прибайкалье было за­
селено тюркскими племенами.
 К И ЗУ Ч ЕН И Ю «А РХ И ТЕК ТУРН О Й » О НО М АСТИ КИ К А ­
ЗАХСТАНА

Акмола, например, -
будущая столица всей степи.

Из письма польского ссыльного

Адольфа Янушкевича своему
брату Яну арию (Аягуз, 31 мая
1846 года)

Геологи, в силу специфики своей профессии, одними из первых об­

ратили внимание на разнообразие и многочисленность топонимов Казах­
стана, их значимость для истории, этнографии, геологии и других наук.
Они считали, что на топографические карты республики нанесено незна­
чительное число географических названий, и это стало помехой при ис­
следовании не только недр земли [Сатпаев, 1936; Сатпаев, 1941, с. 71-72;
Медоев, 1948, с. 57; Сембин, 1989, с. 382-385]. Архитектурные памятники,
построенные над могилами когда-то известных людей, в бескрайней степи
веками служили ориентирами для кочевий, караванов и путников, а ныне
стали объектами изучения.
Наименования десятков тысяч памятников погребально-культовой
архитектуры представляют значительный интерес для ономастики и мог­
ли бы обогатить словарный фонд топонимов Казахстана. Они содержат
ценные для истории свидетельства, пополняющие и уточняющие события
и факты прошлого. Названия памятников дают дополнительный материал
для решения сложных проблемы этногенеза и этнической истории. Так,
например, на Манкишлаке один из некрополей называется Данышпан (Да-
ныспан). Прямое значение слова («мудрец, гений») не несет в себе значи­
тельной информации. Однако если обратиться к средневековой истории,
то можно выявить факт участия туркменского племени данишмендли в
этногенезе турок [Еремеев, 1971, с. 92]. Как известно, огузо-туркменский
72 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской.
пласт в этногенезе казахов при всем его признании всё же исследован не
достаточно.
В большинстве своем названия архитектурных памятников связаны
с антропонимией, так как чаще всего они содержат собственные имена по­
гребенных, тем не менее, нередко встречаются и нарицательные названия,
связанные с топографией местности, типом, цветом и формой строений,
их физическим состоянием, особенностями...
На 1чМ0графйю, социальные структуры, временные параметры и
т. д. зачастую переносится анатомическая терминология, что является ха­
рактерным признаком тюркских языков [,Львова и др., 1989, с. 9]. В конце
XIX века на эту особенность обратил внимание востоковед В. В. Радлов.
Определяя географическую номенклатуру Алтая, он выявил, в частности,
употребление слова баш/бас («голова») в качестве географического терми­
на «начало/исток» (реки) [см.: Благова, 1972, с. 112]. Этот вывод применим
и к топонимам Казахстана. >6!
Так, на берегу реки Жеэды находятся памятники Баскамыр и Аяк-
камыр. В «Словаре географических названий Казахстана (Джезказганская
область)» Баскамыр назван мазаром, где составное наименование объяс­
няется так: бас - «главный, высокий», что отдаленно приближается к зна­
чению «начало/исток», а камыр-кямер-хамыр (со ссылкой на тюркский,
иранский, монгольский языки)— «подножье главной горы, склон сопки,
мыс» [/(ГАС, 1990, с. 59-60]. В названии мазара присутствует физико-
географическое описание местности, которое не соответствует тому ре­
альному ландшафту, где расположен памятник.
Вместе с тем следует отметить, что Баскамыр - не мазар (мавзолей), а
средневековое городище [АКК, 1960, с, 148], утратившее собственное имя.
Нынешнее же название его связано с географией местности, расположе­
нием памятника относительно течения реки Жезды, на берегу которой на­
ходится также мавзолей и городище Аяккамыр [АКК, 1960, с. 149; Маргу-
лан, 1978, с. 33] с топонимической и топографической взаимопривязкой к
первому памятнику. Рядом с городищем Баскамыр расположен небольшой
некрополь с надмогильными насыпями и двумя надгробными постройка­
ми XIX - начала XX века, ни одна из которых не имеет собственного наи­
менования Баскамыр.
С учетом того, что первый компонент («бас») имеет значение гео­
графического термина «начало/исток», или «верховье/верхняя часть» и в
данном случае локализует памятник в верхней части реки, а второй ком­
понент («камыр») есть не что иное как фонетический вариант слова ка-
быр - «могила(-ы), кладбище», следует отметить, что Баскамыр означает
 К изучению «архитектурной» ономастики Казахстана т
«кладбище, или некрополь (могилы), в верховье реки». Средневековое го-
родище лолучило название по нарицательному наименованию некрополя.
Отметим, что диалектное произношение ңамыр (вместо ңабыр) существу­
ет у казахов до сих пор. - a oroqoTOH эннвяонздшвн ,«йэпое
Такая трактовка подтверждается наличием мавзолея и одноименно­
го городища Аяккамыр, находящихся ниже, по течению реки Жезды. Вели
бас —«начало/исток (верховье)» [РКС, 1978, с. 88], а аяк - «низовье/устье
(реки)»35 [Махмудов, Мусабаев, 1954, с. 55; Севортян, 1974, с. 104^ то в
таком случае Аяккамыр следует понимать как «могила(-ы), (кладбище)»
в низовьях реки. Мавзолей Аяккамыр назван по наименованию кладби­
ща; на котором он находится. И городище здесь, так же как и Баскамыр,
получило название по нарицательному наименованию некрополя. Итак,
Аяккамыр «некрополь, расположенный в низовьях реки». Взаимосвязь
названий памятников налицо: общий компонент «камыр» («кабыр») и раз­
личающие их (по географическому расположению относительно течения
реки) термины «бас», «аяк». щ,>.\ г«йып
С типом памятников связано название мавзолея Бескумбез (бес гг
«пять», кумбез -т- «купол») - «пятикупольный», хотя известно его собетвенг
ное наименование - Айранбайтам («мавзолей», или «там» АйранбаяЩ.
Расположен он на правом берегу реки Сарыкенгир в Карагандинской об­
ласти.
тЪшавод ннношонго я нэяша одооо эньощ гот£ .ккн%<’кне агелн ашнл тэбд
.• • — гг ■■■■»■-■ юатоеодо НОНТЭОП.ӘД н
35 К большому сожалению, в казахско-русских и русско-казахских
словарях отсутствует одно из значений слова аяк - «низовье, устье». В словаре
Э. В. Севортяна это понятие дано для других тюркских языков [Севортян, İ9İ4,
с.104-105). Слово аяк в указанном1значении издревле широко применяла^'в
казахском языке, применяется и сейчас. Например: су аягы Курдымиан’Ф «йз
низовьев реки Курдым» ЩКБс, 1985, 35, 44-6]\ озеннщ аягы - «низовье реки».
Древнетюркские слова азак («нога») [ДТС, 1969, с. 72] и аг)<ж(«нога», «устье») [там
же, с. 8], тюрко-монгольское адаг («конец», «низовье реки, ее устье») [Мурэаев,
1996, с. 57], а также казахское аяк («нога», «конец») [Махмудов, Мусабаев, 1954,
с. 55] вместе с казахским диалектным адак («конец») [Аманжолов, 1959, с. Ҙ53]
позволяют установить точное значение названия крепости Азак (совр. город Азов,
расположенный у устья реки Дон) как города, находящегося у устья реки, то есть
букв.: «устье», «у устья» или «конец» (реки).
По поводу локализации одноименного укрепления Адак в Центральной
Азии, которое известно по военным хроникам XV-XVI веков, у исследователей
возникли разногласия, разрешившиеся благодаря термину адак, означающего
«окончание течения» [Вайнберг, 1999, с. 283; Гулямов, 1957, с. 173].
36О понятии там («мавзолей») см. ниЛсе.
74 М. К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..

Физическое состояние строения, находящегося в Карагандинской об­

ласти, отражает название мавзолея Бузылгантам - «разрушившийся мав­
золей», наименование которого в результате стяжения стало произносить­
ся как Бузгантам - «разрушенный (искусственно) мавзолей». В названиях
некоторых степных мавзолеев отражается также семейное (социальное)
положение умерших: ҺҪызтам, Келттам (цыз -«девушка», кел İh - «не­
вестка»).
С декоративной росписью в интерьере и резной терракотой в об­
лицовке фасадов следует связывать, в частности, смысл названия мавзо­
лея Сырлытам (сырлы - «расписной, расписанный»). Мавзолеев с таким
наименованием в Казахстане несколько, и расположены они в различных
районах страны (Акмолинская, Костанайская, Кызылординская области).
С цветом связаны нарицательные наименования мавзолеев Ацмола,
Аңтам, ҺҪарамола, Маратам, Көккүмбез, Ңызылтам и других (аң - «бе­
лый», ңара - «черный», кок - «синий, голубой», цызыл - «красный»). Бук­
вальный перевод этих прилагательных, обзначающих цвета, не вполне
отражает значимость определения, снимает лишь первый, верхний, слой
понятия, зачастую далекий от подлинного смысла. Таков омоним Акмола,
переводимый на русский язык как «белая могила». Следует сказать, что
это не перевод, а калька, что не одно и то же: калька, как известно, пере­
дает лишь часть значения. Этот нюанс особо важен в отношении большой
и целостной словотворческой культуры казахов, которые, по признанию
языковедов-тюркологов (в частности, русских), являются народом, не
только ценящим слово, но и владеющим ораторским искусством, ритмич­
ной образной речью, умеющим придать логическую точность и метафо­
ричность языку.
В этом плане весьма показателен многозначный термин айналайын
(имеющий отношение и к рассматриваемой проблематике), который бук­
вально переводится как «кружусь вокруг тебя». Исследованию значения
слова «айналайын» (на материалах тюркских и мадьярского языков) по­
святил большую статью первый посол Венгрии в Казахстане, тюрколог
Иожеф Торма. По его мнению, «это слово для культуры тюркских народов
представляет большую ценность» [Торма, 1994, с. 5]. Однокоренным со
словом «айналайын» является существительное айналмак («кружение»,
«обход»). Смысловой перевод слова айналайын - «любимый, любимая».
,Почему это замечательное слово, такое нелепое в буквальном русском пе­
реводе, несет В; себе столько нежности?
В древности баксы («шаманы»), наделенные сверхъестественной си­
 К изучению «архитектурной» ономастики Казахстана 75
лой, кружились вокруг больного во время камлания с целью перенести не­
дуг на себя и вылечить хворого. Здесь проявляется не только мистическая
уверенность в том, что шаман может справиться с болезнью, но и великая
нравственная обязанность его как лекаря взять на себя смертельную ношу
больного, которая посильна ему, ибо эта целительная сила ниспослана
свыше. Казахские аксакалы до сих пор предостерегают детей: не бегайте
вокруг дома или человека, то есть не берите на себя чужую непосильную
ношу; в этом случае имеется в виду опасность заболевания, а то и смерти.
«“Айналайын” - кружение вокруг кого-то, еще и акт жертвенности, озна­
чающий “да буду я жертвой ради тебя» [Валиханов, 1961а, с. 115]. Ч. Ч. Ва­
лиханов называет это действие «чарующей силой»: «...чадолюбивые отцы
бегали с поясом на шее вокруг юрты, где лежал больной их сын, предлагая
якобы себя небу взамен больного, а родственники и одноаульцы старались
удержать его от такого гибельного намерения» [Валиханов, 1961з, с. 483].
«“Айналмак” - “круговая” жертва, которую обводят вокруг больного: на­
пример, “окружают три раза вокруг головы” больного птицу, которая при­
нимает на себя болезнь» [Валиханов, 1961а, с. 115].
За четыреста лет до Ч. Ч. Валиханова об обряде «айналмак» пишет
Гульбадан-бегим, дочь Бабура - одного из лучших представителей сло­
жившейся в Средней Азии культуры, правителя империи Бабуридов в се­
верной Индии: «Бабур, спасая тяжело заболевшего сына Хумаюна, соглас­
но обряду, три раза обошел вокруг больного, говоря при этом, что берет на
себя болезнь Хумаюна. Вскоре Хумаюн стал поправляться, а Бабур, забо­
лев, слег и через три месяца скончался» [Бабур-наме, 1993, с. 21].
При проведении похоронных обрядов, поминок, а также при посе­
щении святынь у многих ниародов совершается ритуальный обход. Это
отразилось в языке, например, шорцев, у которых поминки называются
«абрат», «eöip İK », в то время, как слово абра у телеутов и шорцев озна­
чает «кругом», «вокруг» [Радлов, 1893, с. 934-935]. Бабур в своих «Запи­
сках» упоминает о совершении им обряда обхода (айналмак) вокруг маза-
ров Шейх-Низам-Аулия и Ходжа Кутб ад-дина у крепости Дихли (Дели)
[Бабур-наме, 1993, с. 269]. Смысл этого обхода заключается не просто в
проявлении почитания святых (это вторичный пласт семантики обряда), а
в желании получить благословение, стать обладателем добродетелей тех,
чья жизнь прожита, а деяния славны. Эти действия (их символика) отраз­
ились и в структуре некоторых типов погребально-культовых сооружений,
п основе которой заложен ритуальный обход.
В усыпальницах властителей и знатных лиц среднеазиатско-
казахстанского региона, в толще стен мавзолеев нередко устраивались об-
76 М К. Семби. Память земли тюрко-монгольской..
х'одные галереи по движению солнца, как например, в мавзолее Исмаила
Самани (X век) в Бухаре, Султана Санджара (XII век) в Туркменистане,
Алашахана (XV-XVI вв.) и Дузена (XIX век) в Сарыарке. В первых двух
памятниках галереи не являются обходными в полном смысле этого слова!
Из особо ранних памятников можно отметить погребальные сооружения
бегазы-дандыбаевской культуры - например, комплекс Аксу-Анты (XII-
XI вв. до н. э.) в Карагандинской области [Сембин, 1990, с. 100), Истоки
этого обряда уходят в эпоху поздней бронзы. В этих сакральных памятни­
ках, где обрядовый обход воплощен в монументальных сооружениях, яв­
ственно проступает тяготение человека к нравственному совершенству37.
< Вернемся вновь к термину «Акмола», который не менее сложен по
содержанию, своему глубинному смыслу, нежели «айналайын». Цвет в ка­
захской культуре является не только эстетической и этической категориями,
но И, вызывая определенные ассоциации, несет символическую нагрузку.
В частности, это касается белого и черного цветов, играющих особую роль
в традиционной культуре и, как правило, являющих собой бинарную оппо­
зицию, соотносящуюся с противопоставлением «хорошее - плохое».
Белый цвет является сакральным в культурах многих народов мира.
Рассмотрим некоторые его значения в казахской культуре. Так, избранного
на курултае хана знать поднимала на почетном белом войлоке и делала
обход по кругу солнца (айналу)38; на белом коне во время торжеств вос­
седали ханы. Основой питания номада являлась мясо-молочная пища. При
этом молоко и молочные продукты, выступающие в виде некоего священ­
ного символа, обобщенно называются аң - «белое, чистое, святое». Раз­
лить молоко и наступить на место, где оно пролилось, считается грехом.
«Белым» клялись, «белым» и проклинали: аң үрсын - «пусть покарает тебя
“белое”». Человека с чистой душой называют аң адам, а непорочное, чи-
-анео ау—дош п »и.; -.кот у üq<İB оаолэ яы? .кмэгҫа от а ,«икрёэ» r«î5qöfi»
37 Высокое стремление духа, сострадание и готовность к самопожертво­
ванию как неистребимые качества человечности сквозь века донесли до наших
дней древнейший метод лечения болезней, в том числе - и современной цивили­
зации, который ярко выразил поэт О. О. Сулейменов:
«Кружись, айналайын, Земля моя!
как никто,
я сегодня тебя пош
■
на себя принимаю,
я кочую, кружусь по дорогам твоим...» [Сулейменов, 1964, с. 105].
38 Этот обряд оставался неизменным с древнетюркского времени до
инаугурации последних казахских ханов [см.: Бичурин, 1950, с. 229]. пд
 К изучению «архитектурной» ономастики Казахстана 77
стое создание (девушку) - ак; ару. В социальной терминологии: ац сүйек
(«белая кость») - «чингизиды, правящая династия»; цара сүйек («черная