Post42 Falan

2016-10-19

Закир Багир

МНОГОГРАННЫЙ ТАЛАНТ АКТРИСЫ

Шел 1927г. Молодой азербайджанский режиссер Юсиф Юлдуз, вернувшись из Ленинграда (ныне Санкт-Петербург), собирался осуществить новую постановку оперы «Шах Исмаил». В отличие от предыдущих постановок, где женские роли играли мужчины, он хотел видеть на сцене именно актрис, и на роль Арабзанги пригласил молодую певицу Хагигят Рзаеву. Ранее эту роль исполняли мужчины: Мамед Таги Багиров и Али Зулалов.
Образ Арабзанги крайне сложен. Молодой актрисе, одетой в мужскую одежду, нужно было драться с врагами врукопашную, фехтовать мечом, показывая ловкость и силу, и при этом петь. Многие коллеги не представляли, как двадцатилетняя Хагигят справится со всем этим, будет ли это ей под силу. Волновался за юную актрису и автор оперы, композитор Муслим-бек Магомаев, но виду не подавал. Однако режиссер и Хагигят-ханым были уверены в успехе. Чем была предопределена эта уверенность?
…Хагигят Али гызы Рзаева (Алиева) родилась 20 мая 1907г. в селении Даргуба Лянкяранского района. Ее отец умер молодым. Обеспечение семьи и воспитание детей легли на плечи ее матери, Зиннет-ханым, которая была портнихой. Спустя некоторое время Зиннет-ханым вторично вышла замуж, отношения отчима с детьми сложились довольно неплохие. Малышка Хагигят подросла, и когда пришло время пойти в школу, отчим категорически выступил против образования девочки. Надо сказать, что лянкяранцы были очень религиозны и запрещали девочкам учиться в школе, считая это большим грехом.
Жители этого райского уголка природы были смелыми людьми, а отчаянные женщины не боялись оспаривать сложившиеся устои. Одной из них была Марьям-ханым Байрамалибекова, которая открыла первую в Лянкяране женскую школу.
Отец Марьям ханым – фольклорист Теймур-бек – был известным и уважаемым человеком. Все местные жители почитали его. Когда в 1918г. армянские вооруженные банды совершали массовые погромы и убийства среди мирного азербайджанского населения, местные аксакалы, обсудив создавшееся положение, написали письмо, адресованное турецкому правительству с просьбой «о помощи азербайджанскому народу». Гонцом в Турцию с письмом был отправлен Теймур-бек Байрамалибеков.
И помощь подоспела. Вооруженная армия Ахмеда Джамал Паши прибыла в южный регион, где положила конец армянским бесчинствам.
Первая женская школа хоть и была открыта, однако здания своего не имела, и Марьям-ханым проводила занятия у себя доме. Родители не решались отправлять своих дочерей на учебу в эту импровизированную школу. И Марьям-ханым стала обходить дворы Лянкярана, стучась в каждую дверь и объясняя необходимость образования девочек. Постепенно набралась группа будущих учащихся, среди которых была и Хагигят.
Много позже Хагигят-ханым писала в своих воспоминаниях: «Мать рассказывала, что когда мне было 5 лет, отец умер от воспаления легких. Кроме меня, еще два моих брата остались сиротами. По словам матери, отец мой был высоким, смуглым, видным мужчиной. Мать его любила безгранично. Отчим относился к нам неплохо, но все изменилось, когда пришло время идти мне в школу. В Лянкяране царило невежество, отправлять девочку в школу считалось большим грехом, и под влиянием соседей он запретил мне ходить в школу.
Хорошо помню, как однажды, вернувшись из школы, я готовила уроки, а отчим, увидев передо мной книжки и тетрадки, взбесился. Разорвал все в клочья и стал бить меня. Бедная мама бросилась мне на защиту, прикрыв собой. Отчим избил ее, а напоследок заявил: «Еще раз увижу тебя идущей в школу, ей-богу, убью». Несколько дней после того события я не ходила в школу. Потом, плача, рассказала обо всем своей учительнице Марьям-ханым Байрамалибековой. Она успокоила меня, дала новые книжки и тетрадки и обещала, что переговорит с моими родителями».
…После разговора с Марьям-ханым отчим разрешил Хагигят посещать школу и уже ни разу не поднял на неё руку.
В школе разыгрывали сценки из спектаклей, а на собранные средства покупали школьные принадлежности и форму для детей-сирот.
В программу благотворительных концертов включались и музыкальные номера, которые, в основном, исполняла Хагигят.
– Хагигят, у тебя приятный голос. Если ты серьезно займешься этим и начнешь учиться у педагогов-музыкантов, можешь стать успешной ханэндэ (певицей), – часто говорила Марьям-ханым.
Зрители с восторгом слушали песни в исполнении Хагигят. Старожилы же вспоминали, что и ее покойный отец обладал хорошим голосом.
…Однажды Хагигят сильно заболела. Мать, встревоженная состоянием дочери, воздев руки к небесам, дала обет: если дочь оправится от болезни, мать разрешит ей каждый год в месяц Məhərrəm исполнять «mərsiyə» (траурные религиозные песнопения).
Из воспоминаний певицы: «Несколько раз я нараспев читала «mərsiyə», а женщины подпевали. Потом они говорили матери: «Ай, Зиньят, у твоей дочери прекрасный голос, под ее пение женщины так и плачут...» Маме было приятно слышать эти слова. Иногда девушки из нашего квартала вместе шли собирать разную съедобную траву, и всю дорогу напевали. По пути я видела, как люди забирались на ограду, чтобы послушать нас, и мое детское сердечко ликовало. И подружки расхваливали меня, говоря: «Видишь, как тебя слушают, спой еще. В нашем дворе росли тутовое и инжировое деревья. Мы с девчонками взбирались на них и пели хором».
Тем временем количество учениц прибавлялось, и наконец школе выделили здание по улице Пушкина,1.
…Однажды Хагигят радостно прибежала домой, обняла и расцеловала мать.
– Мама, поздравь меня! Комитет просвещения Лянкярана впервые отправляет в Баку на учебу в «Darul müəllim» (Педагогический институт») нескольких девушек, и меня в том числе.
– Поздравляю тебя, дочка!
Но через мгновение Зиннят-ханым расстроенно вздохнула.
– Что случилось, что не так? – спросила удивленно дочь.
– Где же вы жить будете, допустим, у других девушек в Баку есть родственники, а ты как?
– Не волнуйся, – ответила Хагигят, целуя мать, – если поступим, нас устроят в пансионат.
– Дай Бог, поступите, – прошептала мать.
Девушки успешно сдали вступительные экзамены и были приняты в институт. Каждый день после занятий подруги, окружив Хагигят, просили ее спеть.
– Ты – настоящая оперная певица, – хвалили они ее.
Как-то девушек пригласили в Оперу. С затаенным дыханием Хагигят слушала спектакль.
…В институте был создан драматический кружок, в который записалась и Хагигят. Она выступала в пьесе А.Хагвердиева «Пери-джаду» в роли Салимы. А когда во время спектакля Хагигят исполняла «Колыбельную», взволнованные зрители утирали слезы.
…– Хагигят, посмотри это объявление, – как-то сказала подруга, протягивая ей газету. – В театр «Дамга» («Клеймо») идет набор молодых девушек. Давай сходим туда.
На следующий день девушки отправились по указанному в объявлении адресу. Вначале проэкзаменовали подругу, но та не подошла по установленным критериям. Затем в большую комнату, где сидело строгое жюри, вошла Хагигят, ей предложили исполнить песню по её выбору. Она исполнила одну песню и, увлекшись, продолжила пение. Удовлетворенные члены жюри переглянулись и сказали:
– Завтра мы сообщим результат экзамена.
А наутро Хагигят получила ответ: она принята в театр «Дамга». Радости девушки не было предела. Еще учась в Лянкяране, она была членом школьного драмкружка, играла в пьесе «Дурсун Али и Баллыбады», которую поставила Марьям-ханым. В те годы мужчин в женские школы не пускали, поэтому и мужские роли играли тоже девушки. Вторая постановка Марьям-ханым по пьесе «Vətən» («Родина») имела такой успех, что комиссар по просвещению Дадаш Буньятзаде даже наградил директора школы и юных артистов премией.
 …Руководителем театра сатиры и юмора «Дамга» был Юнис Нариманов, заместителем – Гусейн Рзаев (впоследствии супруг Хагигят Рзаевой), директором – Халил Гусейнов. Этот театр, по сути, был сатирико-пропагандистским, и даже имел свой гимн:
 
«Дамга» – как зеркало: что видит, то изобразит,
Всмотрись в него, и каждый свой порок узрит.
«Дамга» – живая пресса, мир новый отражает,
Пока живёт он, мир старый разрушает.          
 
Этот театр стал для Хагигят Рзаевой трамплином к большой сцене. Совершая гастрольные поездки по районам Азербайджана с маленькими постановками, театр приобрел широкую аудиторию. Зрители с удовольствием слушали отрывки из мугамов, народные напевы в исполнении Хагигят-ханым. В ее чистом, как стеклышко, и звучном, как соловьиная трель, голосе была неописуемая печаль и какая-то магическая сила. Может, в этом-то и таилось очарование ее голоса…
Как-то раз во время репетиции в зал вошел мужчина. Выяснилось, что гость – оперный певец Мамед Таги Багиров, и что его послал маэстро Муслим Магомаев прослушать исполнение Хагигят. Она исполнила мугам «Хиджаз».
– Мне по душе твое пение, – сказал певец после некоторой паузы. – Тебя хочет послушать композитор Муслим Магомаев.
В назначенный день они отправились в дом Муслим-бека. Композитор встретил их приветливо.  Голос Хагигят-ханым, высокая культура исполнения, простота, а главное – печальные и героические нотки в ее голосе очень понравились Магомаеву.
– Приятный голос у тебя, ты пройдешь экзамен в Опере, – улыбнулся он.
Через три дня в назначенный час она пошла в Оперный театр, где увидела довольно много людей.
– Пройди в комнату, – сказали ей. – Надо порепетировать с таром.
В репетиционной комнате она познакомилась с известным таристом Гурбаном Примовым. Позже она называла его просто: «Дядя Гурбан». В этот день Гурбан Примов сопровождал на таре ее исполнение, не забывая все время ободрять девушку:
– Не переживай, все будет хорошо…
Просмотр завершился, Хагигят подошла к Муслим-беку и спросила, как ему понравилось ее пение.
– Хорошо. Тебе надо подготовиться к исполнению роли Арабзанги, – улыбаясь, ответил композитор.
Вспоминая тот важный в ее жизни день, Хагигят-ханым говорила, что все время повторяла про себя: «Я обязательно должна оправдать их доверие».
 
В 1927 году Хагигят-ханым стала первой в истории азербайджанского театра женщиной – исполнительницей партии Арабзанги в опере Муслима Магомаева «Шах Исмаил».
…Прошло три месяца напряженных, интенсивных репетиций. Спектакль был готов. Несмотря на то, что Хагигят полностью выучила свою роль, некоторые посматривали на нее с сомнением. Были и споры о том, сделан ли правильный выбор. Эти разговоры дошли даже до Агамалиоглу…
 …В день премьеры был аншлаг. Даже в правительственной ложе не было свободных мест. Зрители, не отрываясь, смотрели на сцену. Наконец началось третье действие, появилась Хагигят в костюме Арабзанги, в какое-то мгновение она взглянула на Муслим-бека, дирижирующего оркестром, вспомнила его слова перед выходом на сцену в гримерной:
– Хагигят, сестричка, вся моя надежда на тебя. Посмотрим, как ты справишься.
Зазвучал оркестр. Из пещеры вышла Арабзанги и запела:
 
Я – Арабзанги, преградила путь всем,
Ну-ка, пусть сразится со мною, кто смел …
 
Зал зааплодировал… Хагигят вновь бросила взгляд на Муслим-бека, заметила его одобрительную улыбку и уже уверенно завершила свою сцену. Несмотря на то, что занавес был опущен, аплодисменты из зала и правительственной ложи не прекращались, к ним присоединились и аплодисменты артистов театра. Исполнение Хагигят-ханым стало настоящей революцией на сцене оперного театра. Стало ясно, что на азербайджанской оперной сцене появилась несравненная певица. Муслим-бек был счастлив. Наконец-то появилась 20-летняя Арабзанги, о которой он мечтал, которую искал. Едва дождавшись окончания спектакля, взволнованный и радостный, он, не скрывая своих чувств, пожимал руки Хагигят-ханым со словами: «С этого дня ты моя сестра, Арабзанги-баджи». Это имя закрепилось за ней, и позже все называли ее Арабзанги-баджи.
Народный артист республики Гусейнага Гаджибабабеков в своих воспоминаниях писал: «Мы вместе с Муслимом Магомаевым и Мамедтаги Багировым послушали ее пение. Нам очень понравилось. Муслим Магомаев с улыбкой повернулся ко мне и сказал шепотом:
– Ну все, поздравляю тебя, Гусейнага, эта девушка станет твоей настоящей АрабЗанги.
Я даже прослезился на радостях. Впервые я встречал девушку-азербайджанку с таким сильным и обворожительным голосом».
Долгое время Гусейнага Гаджибабабеков выступал партнером Хагигят-ханым в опере «Шах Исмаил». Они играли свои роли настолько живо и убедительно, исполняемые ими драматические сцены были столь эмоциональны, что зрители порой забывали, что находятся в театре.
Героиня Хагигят-ханым Арабзанги символизировала единство народа, в этом и была ее особенная ценность. Знаменитая воительница сосредоточила в себе и героизм, и лирику, и мужество, и оптимизм, и грусть-тоску, и трагедию. В мугамах «Heyratı», «Əraq» и других, исполняемых в этой роли Хагигят-ханым, отражаются героические черты ее персонажа.
И в постановке 1927 года, и в более поздних постановках оперы «Шах Исмаил» Хагигят-ханым в роли Арабзанги, кроме прекрасного пения, отличалась и выдающимся драматическим талантом, на сцене она была и прекрасной наездницей, и умелым стрелком, и мастером владения мечом.
Известный тарист Гурбан Примов вспоминал: «Среди оперных певиц Хагигят-ханым выделялась особенно приятным тембром голоса. Есть разные исполнительницы мугама. У одних голос звучит лучше на нижних тонах, у других – на средних, у третьих – на высоких. Хагигят же, прекрасно владея голосом, чувствует себя уверенно и спокойно в любой тональности и просто порхает по всем регистрам. Она тонко чувствует, как лучше использовать все богатство тембра своего голоса. Именно это и отличает ее от других исполнителей… До Хагигят-ханым ни одна певица не пыталась исполнять «Əraq», «Hüsniyə», «Təngah». Она же, в совершенстве владея своим голосом, с большим мастерством исполнила эти мугамы…»
В сцене, где Шах Исмаил одерживает победу над Арабзанги, ханэндэ исполняла «Kəsmə şikəstə», что было эффектным завершением психологического образа героини.
Роль Арабзанги Хагигят-ханым исполняла не только в Баку, с этой постановкой в составе оперной труппы она выезжала на гастроли в районы Азербайджана, в Среднюю Азию, в Иран, где опера неизменно шла с большим успехом. Успехи наших артистов всегда широко освещались как в республиканской, так и в зарубежной прессе.
«Прекрасное исполнение героической роли Арабзанги Хагигят-ханым достойно самой высокой похвалы», – писала газета «Бакинский рабочий»;
«Молодая актриса Хагигят-ханым в роли Арабзанги великолепна. Большой драматический талант гармонирует с прекрасным голосом и каждым движением», – отмечала газета «Коммунист»;
«Хагигят-ханым глубоко проникла в образ своей героини и блестяще исполнила его. Искусство актрисы выше всяких похвал, её голос – сильный и красивый», – газета «Ени Гянджа»;
«Хагигят-ханым создала живой образ Арабзанги. Ей удалось показать и гордость, и чувство чести Арабзанги, и ее способность с достоинством защитить все это на поле боя», – «Шеки фяхлеси».
…Мамедсадыг Эфендиев, являясь директором Театра оперы, одновременно руководил театром «Türk fəhləsi».
Однажды Мамедсадыг Эфендиев сказал Хагигят-ханым:
– Хочу пригласить тебя и в театр «Türk fəhləsi» (Тюркский рабочий театр).
Так Хагигят вместе с супругом Гусейном Рзаевым, начали работать в этом интересном и активном коллективе. В тот период труппа театра состояла из таких талантливых актеров, как Алескер Алекперов, Аждар Султанов, Мовсум Санани, Агасадыг Герайбейли, Фатма Гадри, Казим Зия и другие. В некоторые спектакли, в которых была занята Хагигят-ханым, добавили сцены с мугамом в ее исполнении. Два года (1928-1929г.г.) она работала в двух театрах. Позже предпочла Театр оперы и ушла из «Türk fəhləsi». Чтобы получить профессиональное музыкальное образование, она поступила в Государственную консерваторию на отделение «Мугам». Ее педагогами были знаменитые мастера мугама Джаббар Гаръягдыоглу и Сеид Шушинский.
Знаменитый тарист Гурбан Примов вспоминал:
«В 1928-1931г.г. под руководством Узеир-бека Гаджибекова мы – Джаббар Гаръягдыоглу, Сеид Шушинский и я – занимались преподавательской деятельностью в консерватории. Хагигят училась на отделении «Мугам», и мы поражались, как за короткое время она освоила все тонкости исполнения мугамов и теснифов, и уже было ясно, что в скором будущем она станет прекрасной ханэндэ. Одним из лучших качеств ее характера было то, что она живо интересовалась тем, чего не знала, и старалась быстро усвоить преподаваемые ей уроки и наставления. Я часто сопровождал ее выступления в театре, и порой она интересовалась моим мнением о духовых инструментах».
А вот что пишет сама певица о своих годах обучения в консерватории: «Наряду с мугаматом, я обучалась и вокалу. Мугамат мне преподавали Джаббар Гаръягдыоглу, Сеид Шушинский. У Узеира-бека я брала уроки сольфеджио и отрабатывала мугамат. При театре открылась студия, пела и там. Профессор Колотова занималась со мной постановкой голоса. В консерватории я проучилась 4 года, закончила класс по мугамату. Почему-то в дни, когда занималась с Колотовой, мне было трудновато петь в опере – не удавались «переливы голоса». Я поделилась этой проблемой с Узеир-беком, на что он сказал: «Я считал тебя умницей. Зачем тебе менять голос?» «Ведь сейчас модно петь на европейский манер», – ответила я. «Публика узнала и признала тебя исполнительницей мугама. Он всегда в моде. У тебя прекрасный голос, его хватит на всю жизнь, не меняй его», – посоветовал Узеир-бек. Конечно же, я прислушалась к его совету и с того дня перестала менять голос. И все наладилось. Не прошел даром и мой четырехлетний труд. Я поставила свой голос, следуя школе мугамата. Прежде всего, я научилась дольше выдерживать дыхание и петь не от горла, как другие мугаматисты, а от груди. И поэтому, даже не напрягаясь, я брала самую высокую ноту. Этому я учила и своих студентов».
Узеир-бек Гаджибеков, великий азербайджанский композитор – автор прекрасной оперы «Лейли и Меджнун», созданной по мотивам одноименной поэмы знаменитого азербайджанского поэта Мохаммеда Физули. Своей поэтической и идейной направленностью поэма «Лейли и Меджнун» завоевала всемирное признание. Сохраняя национальные особенности древней арабской легенды, азербайджанские поэты-мыслители Низами и Физули, обогатив ее своими философскими воззрениями, подняли этот сюжет на общечеловеческий, общемировой уровень. Неудивительно, что многие литераторы, композиторы и режиссеры на протяжении веков обращаются к этой теме.
Хагигят-ханым в этой опере создала образ Лейли. Исключая мужчин, которые в свое время играли женские роли, в том числе и Лейли, можно сказать, что эту роль исполняли две ханенде: Сона-ханым и Сурая Гаджар. До 1928г. на нашей сцене Сона-ханым была единственной исполнительницей роли Лейли. В период театрального сезона 1924-1925г.г. Театр оперы отделили от Драматического театра. И хотя Сона-ханым осталась работать в Драматическом театре, она по-прежнему оставалась единственной Лейли на нашей оперной сцене.
Сурая Гаджар впервые исполнила роль Лейли в 1928г. Через год Аббас-Мирза Шарифзаде осуществил новую постановку оперы «Лейли и Меджнун». На роль Лейли режиссер пригласил Хагигят-ханым. Предложение создать на сцене такой сложный образ окрылило певицу. В эту работу она вложила весь свой накопленный творческий опыт.
Учеба в Консерватории, усердные занятия в студии, организованной при Театре оперы, создали для Хагигят-ханым возможность постоянно оттачивать свое исполнительское мастерство. С другой стороны, опыт первых исполнительниц роли Лейли – Соны-ханым и Сураи Гаджар – был для Хагигят-ханым хорошей школой.
Исследователи творчества Узеира Гаджибекова отмечают, что музыка этой оперы полностью отражает романтическое восприятие образов, созданных великим Физули. Но прелесть оперы «Лейли и Меджнун», в первую очередь, кроется в народности ее сюжета и музыки.
Физули в поэме описывает любовь двух молодых людей, чьи искренние чувства и верность друг другу не способны разрушить никакие препятствия. Образ Лейли, ее отношение к своим родителям и к мужу Ибн-Саламу были совершенно понятны Хагигят-ханым. Но нужно было показать образ Лейли в развитии: как любовь из покорной родителям девочки сделала стойкую в своей верности девушку, и актриса прекрасно справилась с этой задачей.
Великий Узеир Гаджибеков, которому очень нравился голос Хагигят (он называл ее «qoçaq qız» – отважная), просил её исполнять партию, используя всю палитру, весь богатый диапазон её голоса.
– Qoçaq qız, – говаривал он, – ты закончи партию, а потом уж умирай (по легенде Лейли умирает от тоски по любимому – авт.).
Образ Лейли стал одним из самых высоких достижений исполнительского искусства Хагигят-ханым. Если в образе Арабзанги она показывает героическую и сильную личность, то в роли Лейли она мягкая, лирическая, очень тонко отражает все психологические и душевные переживания своей героини.
…Шел 1944г. Гусейнгулу Сарабский был тяжело болен – рак горла. Хагигят-ханым 15 лет являлась его партнером на сцене. Вместе с супругом она посетила больного Гусейнгулу, дни которого были на исходе. Посетить больного пришли и известный тарист Гурбан Примов, и многие артисты, друзья Сарабского. Когда вошла Хагигят-ханым, он посмотрел на супругу Марьям-ханым, сделав ей какой-то знак.
– Гусейнгулу просит вас исполнить арию встречи Лейли и Меджнуна…
В постановке «Лейли и Меджнун» Хагигят исполняла роль Лейли, а Сарабский – Меджнуна.
Гурбан Примов заиграл на таре «Segah». Хагигят-ханым, растрогавшись, прослезилась. Сарабский, приподнявшись, кивком подтвердил свою просьбу и снова опустил голову на подушку. Хагигят начала петь:
– «Приди, Меджнун, я – Лейли, возьми мою душу…»
Больной приподнял голову и, воздев руки к небесам, заплакал. Хагигят, не выдержав этой сцены, вышла в другую комнату. Марьям-ханым, подойдя к ней, попросила:
– Гусейнгулу вас зовет…
Она вернулась в комнату… по щекам Г.Сарабского текли слезы, он глазами попросил ее продолжить пение. Взволнованная Хагигят с трудом смогла спеть только несколько строк. Гусейнгулу Сарабский показал гостям маленький стаканчик с водой, затем написал на бумаге:
– «Мои друзья по сцене, когда вы будете пить воду, вспомните, что я умирал, не имея возможности испить глоток из этого стакана, чтобы утолить свою жажду».
 Затем взял кусочек хлеба, вдохнул его аромат и вновь написал:
– «Когда будете есть хлеб, вспомните, что я умирал, не в состоянии вкусить этот хлеб, чтобы утолить свой голод».
Затем лежа написал завещание:
– «Над моим гробом пусть звучит только «Лейли и Меджнун». Когда будут опускать мое тело в могилу, пусть Хагигят поет арию из «Лейли и Меджнуна». А на моем надгробии изобразите Меджнуна».
Гусейнгулу Сарабский и в мир иной уходил как актер.
 
Телли – Хагигят
 
В 1938г. Исмаил Идаятзаде создал новую постановку «Аршин мал алана». В связи с этим автор оперетты Узеир Гаджибеков писал: «Постановка «Аршин мал алана», созданная товарищем Идаятзаде, превосходит все прежние варианты. Режиссер правильно понял смысл и идею произведения, и поэтому трактовка постановки получилась верной. Идаятзаде провел большую работу с артистами, они усвоили технику исполнения драматических произведений. В результате образы получились реальными, были исключены всякого рода шаржи».
Роль Телли исполняла Хагигят-ханым. Позднее Узеир-бек писал об исполнении Хагигят-ханым этой роли: «Созданный ею образ Телли – это реальный тип служанок того времени».
Из воспоминаний певицы: «...На своих спектаклях Узеир бек сидел в ложе. Исполняя роль Телли, я делала какие-то вставки от себя. После спектакля он позвал к себе Минавер и меня и сказал: «Эти вставки, qoçaq qız, оказались кстати. Скажи суфлеру, пусть впишет их в клавир». Узеир-бек ласково называл меня «qoçaq qız», и я гордилась этим» – вспоминала певица.
Телли в исполнении Хагигят – девушка проворная, прозорливая и рассудительная. Она жизнелюбива, обладает веселым характером, но в то же время строга и независима.
Профессор М.И.Бурский в статье о спектакле «Аршин мал алан» в газете «Советский актер» писал: «В исполнении ролей слуг артистами Анатоллу и Хагигят Рзаевой очень точно отражен народный юмор, направленный против хозяев».
Точно уловив характер своего персонажа, Хагигят создала этот образ максимально реалистично. По ее просьбе Узеир-бек расширил образ Телли. Использовав мотивы азербайджанской народной музыки, он написал песню: «Sən o yanda, mən bu yanda» («Ты по одну сторону, я – по другую»). Автором текста этой песни стал Ахмед Анатоллу – исполнитель роли Вели, который сочинил ее во время репетиции.
Из воспоминаний певицы: «Помню, к Декаде Азербайджанского искусства в 1938 году в Москве мы готовили новую постановку «Аршин мал алана». Узеир-бек включил новую песню во второй акт и поручил мне прийти на следующий день в его класс. Он наиграл на рояле народную песню «Гюль, оглан» и сказал, чтобы я спела ее. Я промолчала, на что он спросил: «Может, не нравится?». «Да, не нравится, – завила я. Простите, может это дерзко с моей стороны, но если вся музыка к произведению авторская, к чему тогда заменять эту часть на народную?». «Времени мало, не успеем», – сказал он. «Успеем», – настояла я. Так и появилась песня Телли во второй картине. Спектакль шел под аккомпанемент Азербайджанского оркестра народных инструментов под управлением Сеида Рустамова. Режиссер постановки Исмаил Идаятзаде и Сеид Рустамов во время антракта позвали меня и сообщили, что в последнюю сцену включен эпизод свадьбы. Что ты можешь спеть там? «Bir cüt sona» («Пара лебедей»), – сказала я. Гурбан-дайы наиграл, а я спела. Потом предложила, может, спою отрывок из «Segah», а потом – песню? Сеид Рустамов согласился. Я так и сделала. Московская публика тепло приветствовала меня при выступлении на декаде. Вообще, московские зрители – большие ценители искусства. В третьем акте они аплодировали мне с самого моего появления на сцене до ухода с нее.
Однажды, когда я заболела, Телли сыграла другая актриса. Спустя несколько дней на уроке Узеир-бека я поинтересовалась, как она исполнила роль Телли. Улыбнувшись, он ответил: «Будто место сокола занял сарыч (птица рода ястребинных)». Тогда я поняла, что ему очень нравится мое исполнение, и он не желает, чтобы эту партию исполнял кто-то иной».
Еще долго московские критики и театральные деятели вспоминали немую сцену, когда Телли выходит на сцену, приподняв широкий подол платья, с трудом наполняет кувшин водой из родника и спокойно уходит.
Позже Узеир Гаджибеков расскажет Рзаевой, что, наблюдая за немой сценой в ее исполнении, сам Сталин, не сдержав эмоций, воскликнул: «Вот это актриса!»
В прессе было много положительных рецензий о новой постановке оперетты «Аршин мал алан». Выдающаяся театровед В.Пшенная в газете «Известия» в статье под заголовком: «Слава азербайджанским артистам» писала: «Игру Хагигят Рзаевой в роли служанки Телли в «Аршин мал алане» невозможно забыть».
Я.Принвельд в газете «Вечерняя Москва»: «Хагигят Рзаева достойна высокой похвалы».
Критик М.Соколова (Москва) в статье «Аршин мал алан» писала: «Анатоллу и Хагигят продемонстрировали себя, как выдающиеся артисты. Каждый выход их на сцену сопровождался аплодисментами. Их диалоги, танцы, сценка, когда она уносит бардаг (кувшин) с водой, вызывали живой смех в зале».
В 1938г., после возвращения из Москвы, Анатоллу и Хагигят более ста раз приглашали на концерты с просьбой исполнить сценку Телли и Вели. Часто зрители также просили Хагигят Рзаеву исполнить песню Телли.
 
Асли и Шахсенем
 
Наряду с образами Арабзанги, Лейли, Телли на сцене Оперного театра Хагигят Рзаева сыграла роли Асли и Шахсенем. Роль Асли была исполнена в 1928г., а Шахсенем – в 1930г. Партия Асли по сравнению с ролью Шахсенем небольшая. После первого ее выступления в образе Асли пресса отметила «высокий уровень и мастерство Хагигят Рзаевой». И в последующие годы пресса говорила о незабываемом образе Асли, созданном Хагигят.
С большим успехом Хагигят-ханым исполняла и партию Шахсенем: это был ее любимый образ. Образ Шахсенем полон драматизма, в нем она старалась выразить весь трагизм и психологическую сложность образа. Для Шахсенем, созданной Хагигят, любовь не только радость и счастье, но и тоска, тяжелые испытания и колебания. Но героиня их успешно преодолевает. Сцены разлуки с Гарибом, слух о его смерти, прощание с семьей Гариба были исполнены Хагигят с мастерством как в вокальном отношении, так и в драматическом. Она исполняла в этих трагических сценах мугамы «Segah», «Bayatı Kürd» и «Şüştər», которые наиболее точно отражали печаль и душевное состояние героини. В заключительной сцене она исполняла «Qatar». В этой роли арии чередуются с диалогами. Переход от мугама к диалогу и наоборот – дело нелегкое, необходимо сохранять психологический накал и состояние героини. Но актриса искусно справилась с этой задачей.
В разные годы Хагигят создавала и кинематографические образы: Наргиз в фильме «Сваха», ханэндэ в «Кёроглу», Инджа «Жена уста Паши», а также в фильмах: «Исмят», «Лятиф», «Шяргя йол», «Мухтар», и ни одна из этих работ не была обойдена прессой.
Известный литературовед Азиз Шариф в московской газете «Заря Востока» от 1 июля 1930г. писал о роли Инджы, исполненной Хагигят Рзаевой в к/ф «Жена уста Паши»: «Хагигят-ханым талантливо создала реальный образ жены пьяницы уста Паши, испытавшей все выпавшие на ее долю тяготы».
Профессор, известный композитор Азер Рзаев рассказывает интересную историю: «Мне было 4 года, а брату Гасану – 6 лет. Мы пришли в театр на спектакль. Оперой «Шах Исмаил» дирижировал Муслим Магомаев. Нас посадили в ложе «А». Посторонним вход туда был запрещен. Во время третьего акта, когда на сцене разворачивался эпизод поединка шаха Исмаила и Арабзанги, капельдинер (билетерша) прибежала со словами: «А ну-ка, ребята, быстренько вставайте, идет Узеир-бек». Откуда нам тогда было знать, кто такой Узеир-бек? Мы не встали. Сказали, что пришли посмотреть на маму. В этот самый момент вошел Узеир-бек и, сказав женщине: «Все хорошо, уходите», сел позади меня. Тут я увидел, что на сцене, где шла битва между Гусейнагой Гаджибабабековым и Арабзанги, Арабзанги – моя мама – упала, ее волосы, спадающие как водопад, рассыпались по плечам и она стала молить шаха: «Я бедная, беззащитная девушка, не убивай меня». Эта сцена на нас сильно подействовала – мы не могли понять, что нужно этому человеку? Но вдруг, положив руку на мое плечо, сидевший позади мужчина спросил: «Мальчик, ты чей сын?» Я сердито отрубил: «Арабзанги!» Он улыбнулся, поглаживая усы. Мы взглянули на сцену – мама все еще молила шаха. Узеир-бек снова положил руку на мое плечо. Я обернулся: «А как зовут твоего отца?»
– Гусейн!
– Хорошо, хоть имя отца-то знаешь... – сказал Узеир-бек. Спектакль закончился. Мы прошли к маме, она неспеша снимала грим. Тут вошел Гусейнага Гаджибабабеков, его рука была в крови. Возмущаясь, он сказал: «Хагигят, ну что это такое, твои дети, что, хулиганы?»
Оказалось, мой брат Гасан, схватив за кулисами меч, набросился на актера и поранил его палец за то, что тот хотел убить нашу маму.
Мама побранила его, но все же была рада, что сын встал на ее защиту».
В успешной творческой судьбе Хагигят-ханым немалую роль сыграли большие личности, но доброжелательность Узеир-бека была несравненной. Узеир-бек очень любил Хагигят-ханым, верил в ее талант и яркую творческую карьеру.
 

Читать далее